На следующий день достиг широкой тропы, которой, похоже, активно пользовались, и направился по ней вниз в надежде, что это направление выведет меня на более ровное пространство. Шел не спеша, пошатываясь, но упорно и безостановочно. Через несколько часов меня догнал отряд, сопровождающий карету с графским гербом и несколько фур. Воинов, навскидку, было четыре десятка, и среди них выделялся настоящий вельможа, столь высокомерно презрителен был его взгляд и богата одежда.
Придержав коней возле моей скромной персоны, вельможа поморщился и надменно спросил.
— Кто таков?
— Меня зовут Алониус, ваша милость, — вовремя вспомнив, что здесь я не барон, смиренно поклонился вельможе и продолжил: — Был нанят их милостью бароном Тобиусом фро Гормин служить поваром.
— А здесь что делаешь? — подозрительно спросил граф.
— Отряд их милости побило камнепадом. Я чудом спасся. Потом блуждал в горах, пока не вышел на эту тропу. Я много дней не ел, ваша милость.
— Вот как? — и повернувшись, по-видимому, к капитану своей охраны, сказал: — Так вот почему он не прибыл. А мы думали — струсил, — и вдруг приказал: — Обыскать.
Двое воинов спешились и подошли ко мне. Один стал рыться в сумке, другой небрежно меня охлопал, отобрал кинжал и передал его графу. Тот, брезгливо поглядев на грязные ножны и простую рукоятку, брать его отказался.
— Придержи пока у себя. Что там, Фрабус? — он повернул голову к тому, кто копался в моей — вот уже и моей, вздохнул я про себя — сумке.
Воин, которому надоело копаться в тряпье, просто высыпал прямо на дорогу содержимое сумки, поворошил носком сапога нижнее белье, подобрал пергамент и протянул его графу.
— Прочти сам, что там, — отказался брать документ вельможа.
— Я не грамотен, ваша милость, — ответил солдат.
— Тогда ты, капитан, — правильно я догадался, что это капитан.
— Здесь сказано, — быстро пробежав глазами текст, ответил начальник охраны, — что барон Тобиус действительно договорился с неким поваром Алониусом об обслуживании его и его отряда на время пути в горах. За половину серебряной марки в день.
— Ваша милость, смотрите! — вскричал вдруг солдат. Он показывал графу кусок моей мантии с эмблемой.
Я похолодел. Что, если лоперские эмблемы все-таки отличаются от элморских? Эмблемы эти были признаны во всем мире, как отличительный знак специалистов лекарского дела, но Боги знают этих лоперцев. Они всё учудить могли, чтобы всему миру доказать свою особость.
— Барона всегда сопровождал травник, — подтвердил капитан, — похоже, этот малый не врет.
— Как у тебя оказался этот лоскут? — уже скорее с любопытством, чем подозревая в чем-то, спросил граф.