От такой перспективы госпожа Сфорци растерялась.
— Я могла бы выбрать себе другого мужа.
— Дорогая моя госпожа Сфорци, вы ведь всерьез так не думаете. В те времена, когда вы еще были влюблены в вашего Тино (этим я, впрочем, не хочу сказать, что теперь относитесь к нему по-иному), вы бы на другого даже не взглянули. И я думаю, хорошо, что это было именно так. Вы знаете меня, я — женщина, следующая прежде всего требованиям рассудка. Но если всегда держаться только такой линии поведения, то жизнь будет крайне скучной, разве не так? Любить одного, а выходить за другого только потому, что это рассудительнее — бррр, у меня по коже мурашки забегали, стоило лишь подумать о таком.
— Но вы ведь вовсе не обязаны выходить за другого, госпожа Бек! — Сфорци хлопнула себя ладошкой по губам. — Ой, простите, этого мне говорить не следовало.
Доната соскользнула с края стола.
— О моей личной жизни речь вообще не идет. Вы рассказали мне о своих проблемах, а я вас выслушала. Давайте на этом и остановимся.
— Да, конечно, госпожа Бек. И благодарю вас.
Лишь после того как госпожа Сфорци выскользнула из комнаты, Доната поняла, что секретарша вовсе не имела в виду предупреждать ее против связи с Тобиасом, а лишь хотела утешить ее по поводу разрыва с ним. Так сказать, в соответствии с изречением: «Будь рада, что и на этот раз обошлось».
Доната не знала, смеяться ей или сердиться, но одно она ощущала вполне отчетливо: она страдает от потери друга сильнее, чем когда-либо могла себе представить. Его недоставало на каждом шагу. У нее было такое чувство, что никто не может заполнить пустоту, которую он, уйдя, оставил в ее внутреннем мире.
Хотя ей это было не по душе, все же Доната продолжала посещать приемы и вернисажи. Она не надеялась найти там для себя развлечений, но знала, что следует показываться на людях и без Тобиаса.
Когда однажды вечером она ехала из центра города домой, то, следуя какому-то внезапному побуждению, вдруг решила сделать крюк через район Альт-Богенхаузен, чтобы зайти на один из объектов. Уже издалека она увидела, что строительная площадка не освещена, а это было нарушением существующих правил. Она припарковала свой кабриолет вопреки инструкции на тротуаре, поскольку других возможностей не было, и выскочила из машины.
В слабом свете отдаленного фонаря Доната увидела, что на площадке кто-то шевелится. Она испугалась, подумав, что какой-нибудь городской бродяга, наверное, решил выбрать себе здесь место для ночлега. Чтобы не быть совсем беззащитной, она вынула из ниши для перчаток лежавший там тяжелый карманный фонарь. Когда она повернулась спиной к машине, чтобы приблизиться к дому, освещение вдруг включилось, и она увидела, что это — дело рук стоявшего на строительной площадке Тобиаса.