Справа открытая плита, а за примыкающей к ней дверью скрыта раковина мойки. В комнате есть еще письменный стол и два кресла. Второго спального места Доната не обнаружила.
— А где спите вы, доктор Мюллер? — без обиняков спросила она.
Он выдвинул в середину комнаты шезлонг, стоявший до этого за вешалкой.
— Не очень-то комфортабельно.
— Мне все равно спать почти не приходится. Ночью он очень беспокоен.
— Как же вы тогда днем работаете? Думаю, у вас ведь есть определенная профессия?
— Я взял отпуск на пару дней.
— Я считаю вашу самоотверженность достойной самой большой похвалы, — искренне произнесла Доната.
Он пожал широкими плечами.
— А что можно сделать? После того как Гундель его выставила вон, он пришел ко мне, предполагая оставаться здесь только до тех пор, пока подыщет себе жилище. Но в Мюнхене это вовсе не просто. Вам, наверное, это известно лучше, чем кому-либо другому. Кстати, сначала именно он спал в шезлонге, и только когда ему стало совсем скверно, мы поменялись.
— В моем доме для него нашлось бы достаточно места.
— Охотно верю. Но сейчас ведь невозможно просто схватить его в охапку и увезти. И к тому же вы не можете дежурить около него по ночам. Или вы собираетесь взять отпуск?
Все сказанное Себастианом звучало очень разумно. Но Доната чувствовала, что за его аргументами кроется еще нечто — братская любовь, ревность, а может быть, и недоверие. Она была убеждена, что переезд в Грюнвальд Тобиасу не повредит, он, вероятно, даже полностью и не осознает, что его перевезли. Но все же она сочла за лучшее уступить. Нельзя же было допустить, чтобы она и Себастиан стали драться за Тобиаса, словно две собаки за одну кость.
— Нет, — ответила она, — об отпуске я сейчас и думать не могу. Но свое предложение я оставляю в силе. Как только он пойдет на поправку, везите его ко мне. Мой адрес Тобиасу известен.
— Я спрошу его самого, — решил Себастиан, и это звучало весьма двусмысленно.
— Во всяком случае, — произнесла Доната более сердечно, чем это отвечало ее чувствам, — я знаю, что у вас он в самых хороших руках. Пожалуйста, позвоните завтра же в мой офис и сообщите, что он болен.
— Зачем же? Вы ведь теперь все знаете… вы же видите его собственными глазами…
— Дорогой доктор Мюллер, я наделала глупостей уже тем, что поехала на розыски, но все же я не настолько глупа, чтобы возвещать об этом публично.
В последующие дни Доната опять с головой окунулась в работу. Поскольку Тобиас в ней не участвовал, дел было более чем достаточно. Сначала ей казалось немного странным опять ездить по стройкам в одиночестве, без его сопровождения. Но она привыкла и к этому.