Ее глубоко тронуло, что его ощущения похожи на ее собственные.
— Больше всего на свете мне хотелось бы сейчас помурлыкать.
— Так попробуй, Кошечка! Я уверен, что у тебя получится.
Дверная ручка задвигалась. Но они взглянули на дверь лишь после того, как услышали за нею шорох. Доната быстро приложила пальцы к его губам.
Они еще подождали, но на этом все и кончилось.
— Кто бы это мог быть? — прошептала Доната.
— Твоя сестра.
— Ты уверен?
— Кто же еще? Госпожа Ковальски стучится, прежде чем войти.
— Но Сильвия? Что это ей пришло в голову?
— Она иногда навещает меня, если ей скучно. — Он поцеловал кончики пальцев Донаты. — Кажется, ее общественные обязанности не так уж изнурительны.
— Но она ведь должна знать, что я у тебя.
— Потому и пришла.
— Она шпионит за мной, что ли?
— Ну, столь сурово я бы это не оценивал.
— Мне очень, очень неприятно, Тобиас.
— А мне ничего. Меня уже тошнит от нашей вечной игры в прятки.
Доната была близка к тому, чтобы рассказать ему о столкновении со Штольце. Но потом ей показалось, что время для этого еще не настало.
Она и сама еще окончательно не решила, как будет реагировать на требование Штольце.
Сильвия про закрытую дверь ничего не сказала. Но ее лицо выражало крайнее неодобрение, а разговаривала она лишь односложно.
Доната размышляла, не следует ли самой затронуть щекотливую тему. Но потом подумала: «А зачем?» Сильвия, конечно, все знает. Обе они взрослые женщины, так что нет причин перед нею оправдываться.
В субботу Тобиас встал и провел целый день на ногах, но сразу после ужина, изнуренный и уставший до изнеможения, лег в постель.
Доната и Сильвия сидели у телевизора, посматривали на демонстрируемое шоу и пили вино. Время от времени они обменивались какими-то словами. Собственно, Доната, оживленно болтая, пыталась как-то развеять судорожную ожесточенность сестры, причем ей самой эти усилия представлялись довольно глупыми. «А нужно ли это мне?» — спрашивала она себя.
Неожиданно, уже осушив несколько стаканов вина, сестра высказалась:
— Похоже, ты ощущаешь серьезные угрызения совести?
Доната рассмеялась.
— С чего это ты взяла?
— Не спорь! К тому же сами эти угрызения говорят в твою пользу.
— Но позволь, — запротестовала Доната, — я…
Сильвия не дала ей договорить.
— Это так. Я тебя знаю. Ты так много говоришь, потому что у тебя есть что скрывать.
— Неправда. Я много говорю, потому что ты играешь в молчанку.
— Я стала очень задумчивой, и ты знаешь причину.
— Из-за Тобиаса?
— Из-за тебя и Тобиаса.
— Видимо, это мое личное дело.
— Нет, это касается всей семьи. Меня, Крошки Сильви и Христиана.