На приглашения Власты присоединится к урокам я отвечала твердым отказом. Подаренную мне энциклопедию флоры и фауны звериных земель я оставила на столе и больше к ней не прикасалась. На следующий после аудиенции у Правителя день княжна пришла ко мне и сказала прямо:
— Дарена, мне бы хотелось стать Вашей подругой. Но вижу, мое общество не очень-то Вам приятно. Скажите, что я делаю не так?
Дома мое окружение любило общаться намеками да двусмысленностями, не говоря уже о княжеской семье. А тут, как я давно убедилась, предпочитают объясняться напрямик и ждут таких же откровенных ответов. Иногда это очень неудобно, это вынуждает пользоваться привычными дома методами. Сказать ей правду я не могу. Вру.
— Дома осталась единственная близкая подруга, которую я пока не готова никем заменить.
— Я подожду, — строго говорит Власта, коротко кивает и удаляется.
Придет время и она вернется. И эта отговорка уже не поможет. Как же все решить? Надо собраться с силами и выяснить, в конце концов, зачем меня привезли. Но не у Радима. А может… меня отпустят? Может, если я попрошу Мать, меня просто отпустят домой? Объясню, как здесь тяжело, скажу почти правду, столько правды сколько смогу, а остальное придумаю? Обману… Даже так, пусть даже так!
Уехать. Отпустят. Какая сладкая мысль. И какая… страшная. Ведь Радима рядом уже не будет, даже принадлежащего другой.
Радим. Он приходит каждую ночь. Сидит на полу под дверью, прислонившись к дереву спиной и молчит. Слышу только дыхание. А иногда разговаривает… со мной. Говорит такие слова, так ласково меня называет, не думала, что мое имя можно так переиначить. Повторяет и повторяет его без конца.
Комната становится очень маленькой, голос очень тихий, но все равно достает в любом уголке. Мечусь между стен, не в силах перестать слушать и все время хочется крикнуть: «Уйди, ты разве не понимаешь, что уже ночь и я сплю»! И не могу. Меня изматывают эти ночные баталии, стыд оттого, что я дала ему повод, а теперь чего удивляться, что он хочет воспользоваться моим предложением, единственное, что не дает открыть дверь.
Он уходит только под утро, когда сил совсем не остается и я все-таки возвращаюсь к кровати, забираюсь под одеяло и проваливаюсь в полусон.
Верея не понимает, почему я с трудом поднимаюсь только к обеду. Думает, наверное, что все человеческие девушки такие ленивые да ко всему равнодушные. Без увлечений. Полумертвые. Так и рождается уверенность в неполноценности чужих рас.
Когда мы с волками пересекаемся в замке, на меня даже не смотрят. Стараются быстрее уйти. Дынко не произнес ни одной пошлости, именно это удивляет больше всего. Казалось, ни одна трудность не способна потягаться с его умением тешиться на пустом месте. Тем страшнее.