Мужчина лукаво взглянул на неё – ходить молодой женщине действительно уже было тяжело, как-никак восьмой месяц беременности… А она продолжала:
– У меня ещё на той неделе концерт в Большом Зале.
Андрей оживился – ему очень нравилось, как его супруга поёт. И то сказать – голос у неё был просто невероятный, феерический. Сам Штейнглиц, случайно услышав, как Лана за работой что-то напевала, сказал, что запрещать подобный вокал – преступление перед человечеством. Не зря девушку прозвали Серебряным Голосом Империи…
– Это здорово! Надеюсь, мне достанется место в зале?
– Для тебя – даже ложа…
– А тебе не будет тяжело выступать в твоём положении?
В ответ последовала смущённая, но такая радостная улыбка…
Зал был полон. Большой столичный концертный зал. Почти двадцать тысяч человек обоих полов, мужчины, женщины, дети. На сцене шло захватывающее представление – вопреки пессимистическим ожиданиям, новым колонистам удалось сохранить человеческую душу в лучшем смысле этого слова. Люди по-прежнему тянулись к прекрасному: писали картины, слушали музыку, танцевали, читали стихи… Вот и сейчас двадцать тысяч двести сорок человек, затаив дыхание, слушали серебряный голос планеты – выступала Вилия Артус. Настоящее её имя почти никто не знал, может, если только устроители концерта, но её голос заставлял забыть обо всём. Необычного тембра, с металлическим оттенком в высоких нотах, словно пел не человек, робот. Таким же был оркестр, исполняющий мелодию с чётким ритмом, насыщенным электронными эффектами на грани восприятия человеческим ухом. Большинство людей, собравшихся в зале, были в мундирах. В основном – синих, Военно-космических сил; попадались зелёные – Планетарно-десантные части. И абсолютной редкостью был чёрный – мундир Службы Безопасности. На всех собравшихся приходилось всего четыре таких, украшенных крылатым черепом и щитком с цифрой, пронзённой молнией. Два лейтенанта, флаг-майор и полный полковник. С последним была супруга, стройная женщина в роскошном вечернем платье… Но сейчас в этом зале все были равны, и все покорены волшебным голосом певицы… Он то взвивался к куполу гигантского зала, то наоборот, ниспадал до самой земли, заставлял забыть о горестях, о разлуке, о печали и несчастье, он был воистину волшебным. А то, что певица выступала всегда в маске, придавало ей ещё больше таинственности. Ведь каждая, случайно встреченная на улице женщина или девушка могла оказаться волшебницей вокала, как её нарекла одна уважаемая газета… Ритм чёткий, дробный. Словно перестук колёс поезда на стыках. Басы, переходящие в инфразвук. Дробь бубна. Звук славянских свирелей и шотландской волынки. И тут же откровенный электронный звук синтезатора. Всё плохое оставалось в прошлом, всё хорошее хотело жить будущим, зал был просто околдован. И когда её голос неожиданно, на фоне уже затухающей мелодии взмыл в третью октаву с самого низа регистра, все замерли, боясь, что сейчас он дрогнет, даст фальшивую ноту, и когда вновь в тон вступили инструменты, поддержавшие вокал, облегчённо вздохнули. А некоторые даже смахнули со лба внезапно выступивший пот… Наступил антракт. Люди, почтительно внимавшие певице и дождавшиеся, пока она покинет сцену, потянулись к выходу. Кто – покурить, кто – освежиться прохладительным напитком в кафе, а кто – просто подышать и чуть расслабиться, поскольку серебряный голос держал в напряжении постоянно…