Он вышел из-за руля. Створки сошлись, в гараже стемнело, и сенсорный автомат врубил электричество.
Человек сказал:
— Я Цтибор Бервида.
Маленького росточка, квадратный, смазанное одутловатостью лицо, неопределенного цвета волосы, живые темные глаза.
— Сюда проходите, — услышал я из-за спины.
В дверце над тремя цементными ступенями я, развернувшись, увидел улыбающегося определенно вставной челюстью, настолько безупречными казались зубы, седого господина с бритым лицом, в овчинной жилетке поверх свитера и вельветовых штанах, заправленных в вязаные чулки, вшитые в кожаные галоши. Он держал — не опираясь, скорее как трость — щегольскую палку с пожелтевшим набалдашником. Издалека было видно — из слоновой кости. Дерни, и вытащишь шпажку, а вероятнее всего, пробку от полости со шнапсом или что тут пьют кроме пива? Древний причиндал впечатлял.
Антикварный Джеймс Бонд сделал приглашающий жест, и, когда я поднялся по ступеням, представился на английском:
— Праус Камерон, детектив и ресторатор по совместительству.
— Бэзил Шемякин, частный детектив и без совместительства, — пришлось ответить.
Других, более конкретных разъяснений относительно своих личностей они давать не собирались. Вот что это значило.
— Праус, ведите Шемякина в гостиную, не стойте на сквозняке, — сказал Цтибор, поднимая капот «Опеля Аксоны». По-английски, как и по-русски, он тоже говорил без идентифицирующего акцента. Видимо, логово принадлежало ему, поскольку он и распоряжался.
Под конвоем Камерона, который из-за моей спины подавал команды, куда поворачивать и куда идти, я миновал вылизанную до состояния выставочного образца кухню, прошелся по выделанной коровьей шкуре, разостланной на девственной чистоты площадке, от которой на антресоль поднималась дубовая лестница, и вступил в гостиную. Набалдашник слоновой кости обозначил для меня кресло.
Было на что посмотреть!
Я порадовался, что не забыл навести блеск на ботинки перед выходом. С их подошв слегка натекало на бежевый ковровый пол, а полы моего плаща, который мне не предложили снять, казались тряпками на кремовой обивке комфортного гнезда, в которое я поместил свой зад. Других кресел не имелось. Напротив меня полукруглый диван, тоже кремовый, плавно огибал шестигранный столик с толстой стеклянной столешницей. Надо было полагать, Цтибор и Праус усядутся на диван и примутся всматриваться в мое мужественное лицо, озаренное светом из двух больших окон, полускрытых шторами, опять-таки, разумеется, кремовыми.
Так и получилось, когда явился Бервида.
Но сначала он сдвинул кремовый экран, за которым оказался камин, полыхавший почти что кремовым пламенем. Слегка шипевший газ обволакивал огнеупорные поленья, свинченные в форме индейского вигвамчика.