Номер я покинул насовсем — с расчетом после завтрака, который, как я надеялся, входил в оплату за постой, уехать прямиком в Прагу. Заодно хотелось поближе взглянуть на постояльцев из края родных осин, если они, конечно, пользуются завтраками, включенными в стоимость номеров.
В пустом ресторане я увидел блоки французских сигарет «Голуаз», в изобилии сложенные на полке у бара. Сигнальный флажок искать не требовалось. Цтибор Бервида, конечно, знал, какой я смогу купить в этом месте.
3
Такси оказалось «Жигулями», к которым пришлось перелезать на шоссе через красно-белую металлическую жердину, вроде тех, которыми обставляют загон для скотины. Видимо, я пошел от гостиницы неположенной дорогой. Меня привлекли остатки травки, припорошенные снежком. Я немного потоптался на ней, подстерегая машину…
По утрам, даже пасмурным, как теперь, мне всегда хотелось оказаться там, где меня ждала бы необходимость действовать, хотя я сознаю, что стал медлительнее и вступаю в возраст, в котором время не только деньги, но и ещё какая-то, не известная мне доселе ценность. Я теперь тратил его с расчетом и велел отвезти себя (Роб Хампфрейс предупредил — в старую Прагу автомобили не пускают) куда-нибудь поближе к центру, потом на набережную Влтавы и под стены Вышеградского замка.
Водитель, унюхавший иностранца, заговорил по-немецки, которого я не знаю, и мы сошлись на английском, которого не знал он. Я крутанул пальцем на плане города вокруг Карлова моста, потом ткнул на циферблате «Раймон Вэйл» в цифру «11» и показал бумажку с обозначением «Жидовского Гржбитова». Таксист сказал «йес», «данке шен» и «о-кей» и перьевой ручкой приписал на бумажке длинное число с нулями. Я поделил его пополам, напирая на слово «кроны», он, сокрушенно помотав головой, повторил набор звуков и с соблюдением лимита скорости и рядности покатил в столицу.
Чехи, вне сомнения, расчетливо поступили, когда сдали без боя Прагу вермахту в тридцать девятом, пригласили в сорок пятом власовцев, затем, передав их на расстрел СМЕРШу, доверились Советской Армии и позже приструнили собственных носителей идей социалистического переустройства городов. Прага настолько прекрасна, что я накрыл бы её паранджой от ревности.
…Цтибор или его посланец подкатил к заправочной станции минуту в минуту на «Опеле Асконе» никакого цвета, открыл заднюю дверцу и окликнул:
— Шемякин!
Запомнить дорогу я не пытался. Города я не знал и привязывать к каким-то деталям ориентировку, конечно, не мог. Приметил только, что в виду двух крытых зеленой жестью белых башен костела на развилке в предместье справа промелькнул указатель «Млада Болеслав». За костелом водитель свернул вправо на узкую улицу с глухими заборами по обе стороны, уперся радиатором в зеленые ворота под номером «18» и, ткнув перед собой бруском дистанционного управления, развел автоматические створки на поршневых штангах.