— Мое имя Ахиллик по паспорту, — уточнил принципиальный мебельщик. Жена кивком подтвердила.
— Фуг недоданный где? — вопросил гребенской казак.
— Я вам ничего не должен, — откликнулся Ахиллик за Камерона. — Ничего!
Жена утянула вдруг поддавшегося Мхитаряна к дальнему столику.
— Конверт сейчас положу перед вами, — сказал Праус Камерон Хворостинину.
Приподняв пробку графинчика одной рукой, он другой разлил водку по рюмкам, поставил сосуд на столик, вернул пробку в горлышко и, призывно разведя над яствами ладони, обомлел.
Женщина с усиками вороватым движением поправила сбившийся на сторону беременный живот, которым опрометчиво зацепилась за край стола.
Где и когда он или дед приклеили к себе наружное наблюдение? Или парочка явилась вместе с Хворостининым? И если женщина надула пузырь под платьем, чтобы сойти за беременную, значит, уже сталкивалась с ним, Камероном, а стало быть, сменила парик и усики, может, тоже приклеила… Где и когда он встречал её раньше?
Старый дурак выпил и, ещё не дотянувшись до закуски, спросил опять:
— Фуг где?
А ведь в тридцать шестом, когда терцев, простив белогвардейщину, разрешили брать в Красную армию и позволили им носить форму, этот идиот где-то в Ставрополье считался атаманом.
3
Виктор Иванович Желяков сочувствовал населению Старопименовского переулка, где в окна домов, видимо, никогда не заглядывало солнце. Сочувствовал он и владельцу недостроенной цементной башни, торчавшей над разномастными строениями в конце переулка. Башню возводил генеральный директор ипотечного банка, заваленный из двух пистолетов возле дверей собственной конторы киллером, вырядившимся под маляра… Киллеру Желяков тоже сочувствовал: он лично устраивал его на пожизненную отсидку.
Виктор Иванович пребывал в хорошем настрое.
Стоя у окна номера 426 гостиницы «Мариотт Гранд Отель», он слушал, как Милик и Алексеев П.А., перебрасываясь короткими фразами, ликвидируют «жучки», поставленные для Прауса Камерона. Алексеев, старший по возрасту и званию, ревновал к техническим познаниям Милика, окончившего краснодарское спецучилище на двадцать лет позже. Оба понимали, что начальство подметило разницу в хватке и теоретической подготовке, а потому они ещё больше ненавидели друг друга. И это тоже поднимало настроение Желякова.
Собственно, демонтировать оборудование могли бы и технари из конторы. Решение использовать парочку ревнивцев он принял по личным соображениям. Развитие событий, которые предстояло обсудить с этими двумя вместе и поврозь, вступало в решающую стадию. Приходилось учитывать любую мелочь, в том числе и рутинное прослушивание внутриконторской контрразведкой в собственном кабинете или в помещении фирмы «Бизнес-Славяне». Тяжки труды наши, Господи… Сексуальную озабоченность секретарши Алексеева П.А., бойкой девы в малиновой юбке, определенно подметили эфэсбэшники, шворят, наверное, по очереди. Они и под него, Желякова, ей велели заползти, енть… Он бы на их месте велел. А будь помоложе, наполз бы сам, и неизвестно еще, кто, эфсэсбэшники или он, Желяков, попользовал бы телочку с большей отдачей.