Странно, но я поверил Милику на сто процентов.
— Кофе? Я бы хватил сейчас рюмку коньяка, господин Тумгоев, — сказал я. — Как насчет за компанию? Угощаю… Заодно обсудим, что же случилось с моим клиентом.
Я поверил Милику на сто процентов, потому что, выдав предупреждение, он работал по указке своего шефа, Виктора Ивановича. Шеф выманивал меня с Кавказа. А делал это потому, что я приближался к Шлайну и Шлайн ещё был живым, хотя длинный чеченец ничего такого не подтверждал. Это во-первых. А во-вторых, все необходимое Макс Ортель предпримет, и Наташу баламутить не стоит. Виктор Иванович совсем не дурак, чтобы всерьез надеяться на успех Алексеева П.А. в дуэли со мной, да ещё практически на моей территории, то есть в Азии, а значит и на моих условиях. Рассчитывает: если не выманю с Кавказа шлайновского подельника, то хотя бы заставлю понервничать…
— Господин Шемякин, — сказал чеченец, — приглашаю вас подняться в номер люкс. Здесь мы мешаем торговле. А там и коньяк есть, и остальное. Вы на Кавказе, вы мой гость… Я дам исчерпывающие ответы на все ваши вопросы.
Я сунул «Беретту 92F» в кобуру под полой блейзера.
Павло, ждавший у двери, отдал Макшерипу Тумгоеву честь по всей форме. Ювелир примерял панаму в магазинчике курортных товаров через две лавки дальше. Лысина его сделалась фиолетовой.
В лифте я спросил чеченца:
— Вы знаете человека по имени Милик?
Он кивнул. Похоже, он знал тут всех. Теперь и меня.
Вышли мы на шестнадцатом этаже.
Веранда, устроенная, словно летающая тарелка типа НЛО, вставшая на причал у гостиницы, нависала над морским берегом, судьба которого с верхотуры представлялась ужасной. Слабоватый прибой издыхал задолго до пляжа между часто поставленными молами. Пляж тоже агонизировал, зарезанный железной дорогой (рядом тянулось ещё и шоссе) и придавленный павильонами, между которыми песок и галька казались городским асфальтом. Ни белый цвет строений, ни хилые тополя пейзаж не спасали. Слегка утешал только морской простор. Ко второй рюмке коньяка он трижды поменял оттенки — сначала с зеленоватого на серый, а теперь сделалось голубым. В зависимости от ветра, наверное. В Легионе специалисты по камуфляжу считали, что цвет джунглей, воды и пустыни определяется в основном его силой…
За четверть часа я обсудил обстановку и затем сторговал с Тумгоевым условия нашего взаимодействия.
Ефима Шлайна он с рук на руки передал частному детективу Хакиму Арсамакову, который на телефонные звонки по своему мобильному и стационарному в новороссийской конторе не отвечает. Сведений о гибели обоих к Тумгоеву не поступало, а он утверждал, что такого рода происшествия с «заметными людьми» ему сообщают сразу и из нескольких источников. Вывод напрашивался один: оба захвачены федералами или российскими спецслужбами, сидят под следствием, скорее всего, в Грозном. Тумгоев может помочь мне добраться в этот город и установить контакты как с промосковскими, так и «настоящими» чеченцами. Шлайн должен найтись — либо живым, либо мертвым.