— Где? Вторая линия, темный «Опель»? Что? Да, возьмем… Да, возьмем. Сделаем!
Убивать, значит, не собирались. Хотели, скажем так, провести переговоры. И повесить на меня убийство. После чего, пока суд да дело пока российские суд и дело, — тормознуть на год-полтора в СИЗО… Если бы расчеты снайпера не были именно таковы, он не ухлопал бы женщину Зорро. Он стрелял именно в Зорро, попал в неё преднамеренно, а не случайно, не потому, что я ею прикрывался…
Однако лучше порасспросить об этом самого снайпера, когда я до него доберусь. А я решил добраться. Иначе охота на меня затянется навечно.
По моим прикидкам, снайпер на семиэтажке сейчас, отложив винтовку, приникал к биноклю ночного видения — прочесывал темные углы стоянки. Затем по рации выведет опергруппу на захват, обозначив подходы с нескольких сторон. Третий, мол, искомый, ещё живой, с полными штанишками ждет встречи там-то и там-то.
Власти, если это власти, сами вынуждали меня нарушить суверенитет Японии, в общем ничего плохого моей персоне не сделавшей.
Я перекатился через следующий проезд в тень джипа «Чероки», прополз, обдирая пуговицы у пальто, за мусорный контейнер. Выждал и повторил маневр в сторону осевшей на спущенных шинах «Волги».
О, Господи! Оказывается, я волок за собой зонтик Зорро. Но отшвыривать передумал. Он мог сгодиться в ближайшем будущем.
На освещенной, обмотанной поверху колючкой стене, от которой меня отделяла теперь только «Вольво», я попадал в зону видимости минуты на полторы. В таких случаях устраивается дымовая завеса. Материала на неё хватало.
Я насадил на безотказный, как кирпич, «Глок» глушилку и одним выстрелом запалил бензобак «Вольво». На высоте полутора метров пламя превращалось в вонючий густой дым, застилавший стоянку.
Я прыгнул на забор с трухлявой крыши автобусика «ЛАЗ». А когда, поднырнув под колючую проволоку, упал на японскую территорию, то уже истекал кровью в полном смысле этого выражения. Она лилась из щеки, прокушенной мартышкой, и правой щиколотки, ободранной рваной жестью, провалившейся под толчковой ногой.
— Как вы посмели сюда перелезть? — спросил пожилой господин в хорошей дубленке и шапочке типа жокейской, наставляя мне в плечо луч хромированного фонарика. Я бы светил в лицо, ослепляя. — Что вам угодно?
— Не политического убежища, — сказал я. — Спасаюсь от пожара. Разве не ясно? У меня машина взорвалась… Отогревал зажигалкой замок на бензобаке. Зажало пламенем у стены. Сгореть прикажете? Я и перепрыгнул. Сейчас уйду. Придержите собаку, я не вор…
Слюнявый ротвеллер возле мужичка поскуливал от вожделения.