– Вам более трехсот лет, Мартин, но вы поразительно глупы в некоторых вопросах, – высокомерно процедил герцог, выпуская рукоять кинжала и принимая прежний невозмутимый вид. – Как вы можете не понимать таких очевидных вещей, которые ясны даже самым молодым из обращенных?
Советник склонился еще ниже, пряча взгляд. А повелитель Некрополя тем временем продолжал:
– Мы, вампиры, – высшая разумная раса в этом мире. Люди – это скот, Мартин. Их предназначение – обеспечивать наше существование. Люди – это пища, рабочая сила и материал для размножения, не больше и не меньше. Они слабы, глупы и беспомощны, они нужны только для того, чтобы могли быть мы! Единственное, что они могут противопоставить нам – это свое количество, ведь благодаря своей фантастической способности плодиться они заполонили собой весь мир. Наши предки, при всем моем уважении, были слишком слабы и мягкотелы, позволив им это, и теперь наш долг – исправить ошибку, вернув власть себе. Свободные города – оскорбление нашей расе, ибо жители этих городов позволяют себе думать, что они стоят выше нас, хотя их истинное место – загон для скота, каковым они и являются. Больше того, существование охотников является оскорблением для нас еще и потому, что они называют себя охотниками! Вслушайтесь, как это звучит – охотник на вампиров! Словно бы мы – их добыча, хотя на самом деле все обстоит с точностью наоборот! Понимаете, о чем я?
– Да, мой повелитель, – покорно согласился Мартин. Вот только в его голосе не звучало ни малейшей уверенности.
– Все ваши доводы – они, безусловно, логичны. Но не более того! Логика не имеет права на существование, если логика идет вразрез с законом нашей расы. А закон гласит: вампиры и только вампиры – высшие существа. Все остальное – пища и рабы.
– Конечно, мой повелитель.
– Я рад, что вы все же можете это понять, Мартин. А теперь – давайте все же пойдем. Возможно, мы как-нибудь продолжим этот разговор, но в более располагающей ситуации. – Герцог распахнул дверь и первым же вошел.
Похоже, либо этот конкретный вампир, либо же раса в целом питали необъяснимое отвращение к углам – коридоры, по которым шли сюда герцог, советник и Сергаал, извивались змеями, ни разу не поворачивая резко, зала, в которой проходило обращение, имела круглую форму, эта же комната была овальной. Стены, затянутые небесно-синим шелком, полное отсутствие мебели и бурые пятна на высланном сосновыми досками полу.
А у стены, прикованная цепями, скорчилась хрупкая фигурка. Девушка была полностью обнажена, по спине рассыпались перепутанные светлые волосы, а в светло-зеленых, почти прозрачных глазах стояла лютая ненависть – и ни капли страха, хотя и стены, и пол, и потолок здесь были буквально пропитаны им – тягучим и липким, будто хорошо сваренный джем.