Донна цинично ухмыльнулась:
— Ты себя слышишь, Жаннин? Ты ведь подвергла Софи опасности. И не раз. Как ты назовешь эти выходные вдали от дома? Как ты назовешь привлечение Софи в безрассудный эксперимент с использованием трав для лечения, — и она жестом показала кавычки вокруг слова «лечения», — последней стадии болезни почек? Ты сделала все, чтобы подвергнуть Софи опасности.
— Мам, — проговорил Джо. — Наверное, это уже слишком.
Наверное? Щеки Жаннин пылали от только что пережитой словесной атаки.
— Безумием было прекратить делать ей каждую ночь диализ, — не могла успокоиться Донна.
— Он ей больше не нужен каждую ночь, — заметила Жаннин.
— Твоя мама, может быть, и преувеличивает немного, — сказал отец ровным, контролируемым голосом, — но нам действительно нужно об этом поговорить. О том, что происходило на протяжении последних нескольких месяцев.
— Что ты имеешь в виду?
Она сильнее сжала руки на груди. Насколько много они знали?
— Мы говорили с Джо о том, что делать, когда Софи вернется, — продолжал отец. Он был высоким и неуклюжим, он был похож на ребенка, чье тело выросло слишком быстро, не успев обрести грациозность. — Мы на самом деле считаем, что Джо следует взять Софи под опеку. Я имею в виду, что она по-прежнему может жить с тобой большую часть времени, так, как вы живете сейчас, но когда дело доходит до принятия медицинских решений и… решений, подобных этому, о лагере скаутов, мы думаем, что именно Джо следует их принимать.
Спокойное разочарование в ней отца ранило даже глубже, чем резкие обвинения матери.
Джо подошел к ней и прикоснулся к руке, там, где она держала себя за локоть.
— Давайте не будем говорить об этом сейчас, — сказал он ее родителям. — Даже не думай об этом сегодня, Жаннин. В данный момент давайте просто сосредоточимся на возвращении Софи домой.
Он был голосом разума, и доброта его казалась искренней, но ей лучше ему не доверять. Он сговорился с ее родителями за ее спиной. Она сделала шаг в сторону от него, чтобы взять со стола свою сумочку.
— Я иду домой, — проговорила она, направляясь к двери.
— Что? — возмутилась Донна. — Нам нужно оставаться здесь, пока не услышим какие-нибудь новости.
— Я не менее досягаема в коттедже, — резко бросила Жаннин.
Джо положил руку ей на плечо.
— Хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил он.
Она покачала головой, не глядя на него, и вышла на улицу.
Идя сквозь темноту к коттеджу, она была в ярости от схватки с родителями и рада, что Джо не попытался последовать за ней. Меньше всего на свете она хотела видеть Джо рядом с собой сейчас. Незачем ей больше слышать о его планах на получение опеки над Софи. Не могла она больше слышать обвинения. Так было всю ее взрослую жизнь: ее родители и Джо против нее. С годами их осуждение превратилось во что-то тяжелое и неподвижное. Даже сейчас, когда они должны были сплотиться и воевать по одну сторону баррикады, она чувствовала себя их врагом.