— Никто не нарушает правил? Никто не выходит за ворота?
— У нас нет необходимости покидать аббатство. Миссис Отис покупает нам продукты. Отец Брофи удовлетворяет наши духовные запросы.
— А письма? Телефонные звонки? Даже в тюрьме строгого режима разрешается время от времени звонить по телефону.
Фрост, болезненно морщась, сокрушенно покачал головой.
— У нас есть телефон, для экстренных случаев, — сказала Мэри Клемент.
— Им может пользоваться любая?
— Да, но зачем им телефон?
— А как насчет почты? Вы получаете письма?
— Некоторые из нас сознательно отказались от всякой переписки.
— А если вы все-таки хотите отправить письмо?
— Кому?
— Разве это имеет значение?
На лице Мэри Клемент застыла натянутая улыбка, в которой угадывалась молчаливая мольба Всевышнему послать ей терпение.
— Я могу лишь повториться, детектив. Мы не заключенные в тюрьме. Мы сами выбрали такую жизнь. Те, кто не согласен с нашими правилами, могут уйти.
— И что они будут делать в чужом для них мире?
— Вы, похоже, думаете, что мы совсем ничего не знаем о мире. Некоторые из наших сестер работали в школах или больницах.
— Я думала, устав не позволяет монахиням покидать стены монастыря.
— Иногда Господь призывает нас для служения миру. Несколько лет назад сестра Урсула услышала Его зов и уехала в другую страну, чтобы там помогать людям. Ей было дано разрешение покинуть монастырь и жить в миру, не отрекаясь от обета.
— Но она вернулась, — заметила Риццоли.
— Да, в прошлом году.
— Ей не понравилось жить в миру?
— Ее миссия в Индии была не из легких. И даже пришлось столкнуться с проявлением насилия — деревня, где она жила, подверглась атаке террористов. Вот тогда она и вернулась к нам. Здесь она вновь ощутила себя в безопасности.
— У нее не было семьи, где были бы рады принять ее?
— Ее ближайшим родственником был брат, который умер два года назад. Теперь мы ее семья, а Грейстоунз — ее дом. Когда вы устаете от мира и вам нужен покой, детектив, — мягко произнесла аббатиса, — разве вы не идете домой?
Риццоли на мгновение задумалась над ответом и, казалось, слегка расстроилась. Взгляд ее скользнул к стене, где висело распятие. Но тут же отскочил.
— Мать-настоятельница! — Женщина в засаленном голубом фартуке стояла в коридоре и смотрела на них безучастным взглядом. Еще несколько прядей выбились из ее прически и теперь обрамляли ее худое лицо. — Отец Брофи направляется к нам, чтобы заняться репортерами. Они буквально обрывают провода, поэтому сестра Изабель только что отключила телефон. Она не знает, что им говорить.
— Я иду, миссис Отис. — Аббатиса повернулась к Риццоли: — Как видите, у нас сейчас очень много дел. Пожалуйста, осматривайте здесь все, что вам нужно. Я буду внизу.