Дома все крутилось вокруг Андрея. Даже маленький Мишка как-то удивительно быстро усвоил, что главное дело для любого из наших домочадцев – не мешать папе работать. Принести папе чай. Сделать потише мультфильм. Не плакать по ночам. Я очень уставала, но дома снова и снова играла в эту игру. Тем более когда смотрела на Андрея, склонившегося над своими бумагами под светом тусклой лампы. Мне становилось стыдно и за эту мою усталость, и за мечты о том, что меня тут тоже как-то начнут замечать. Его строгое сосредоточенное лицо было хорошо видно по ночам, когда я лежала на диване, а он в своем закутке на балконе, прямо за окном нашей комнаты, засиживался до часу ночи. Может, и дольше, я не знаю. После часу мы с Мишкой всегда отрубались.
Поэтому, когда я случайно на какой-то из очередных празднований очередного выгодного контракта оказалась в объятиях одного из моих ребяток, я несколько растерялась. Дома был серьезный и великий Андрей, но он – мой тогдашний шеф – смотрел ласково, восхищенно и говорил:
– Леночка, милая, что бы мы без тебя делали. Без твоей светлой головки и чудесных рук.
– Кто бы мог подумать, что такая очаровательная барышня может оказаться такой умницей? – подпевал ему приятель.
Они оба были женаты, но второй действительно был домоседом и семьянином, а мой, первый, веселился и балагурил, кокетничая со всеми подряд. Если кто говорит про неисправимую полигамную природу мужиков – то это про него. Обычно я хорошо помнила об этом. Но в тот вечер почему-то забыла.
– Что вы, это все ерунда! – стеснялась я, но он и дальше засыпал меня комплиментами, подливая алкоголь в мой стакан.
И я ничего не смогла с собой поделать, его внимание, помноженное на мою усталость и привычное равнодушие Андрея к моей персоне, естественное для уже не первый год женатого мужчины, сделали свое черное дело. Мне показалось, что в этом нет ничего предосудительного – купаться в лучах новой любви, пусть и мимолетной. Какая разница?!
– Леночка, я никогда не думал, что ты такая!
– Какая?
– Восхитительно-нежная. Невозможная! – восторгался мой шеф. И я рухнула к нему в руки, прямо на его директорский диван, который (я прекрасно об этом знала) держал в своих обитых велюром ладонях не одну «восхитительно-нежную» обитательницу победного списка этого ловеласа.
Вечером дома я впервые сослалась на страшную головную боль (тем более что по запаху можно было определить, отчего именно болит моя головушка) и заперлась в ванной. Мне казалось, что вся моя кожа пропитана лихим мускусным запахом шефа. Он довез меня на своем старом тюнингованном «Мерседесе» до дома и уехал, нимало не сомневаясь, что на этом между нами все кончено.