— Ничего, — ответила Лин Лякомб. — У меня погасла сигарета. Продолжайте.
— Наш экземпляр освобождается от мелочей быта и от не учитываемых наукой случайностей. При этом, строго говоря, Бетховен будет Бетховеном только первые полчаса. Далее начинается неизбежный процесс приспособления к нашему веку и нашему окружению, что повлечет за собой выработку у личности некоторых новых качеств при утере некоторых старых. Принимая во внимание, что действие квадрового по… Извините, что вы хотели?
— Я схожу позвоню Виксам. Может быть, они придут.
— Да, конечно.
Лин Лякомб вышла.
Несколько секунд было тихо, потом Лех и Скрунт одновременно издали какой-то горловой звук.
— Простите, вы, кажется, что-то хотели сказать?
— Я ничего. Это вы хотели что-то сказать.
— Я тоже ничего.
Еще помолчали.
Хозяйка вернулась.
— Альфред говорит, что они у Иды Элвич. Но Иде я звонить не буду. — Она уселась. — Давайте приступать.
Пмоис кивнул.
— Сейчас.
— А разговаривать с ним можно будет?
— Естественно. Только не входите в границы квадрового поля. — Он задрал голову. — Эй, у вас все готово?
— Ага! — донеслось сверху.
— А у вас?
— Да.
— Включайте.
Прозвенел длинный тревожащий звонок. Что-то загудело. Томление нависало в зале, запахло электричеством. За канатами на площадке возникло светящееся пятно с темной областью в центре. Оно уплотнялось.
— Бетховен, — прошептала Лин и облизала губы.
Серое пятно еще уплотнилось, образуя формы сидящего на стуле человека в темном камзоле, с темным галстуком поверх кружевного жабо. Голова и руки сначала были почти прозрачными, потом загустели. Лицо покраснело.
Кто-то из сидящих громко сглотнул.
Человек у рояля выпрямился, поднял голову, невидящим взглядом скользнул по физиономиям хозяйки и ее гостей. На лице его выразилось страданье. Он повел рукой возле уха, как бы отгоняя что-то.
— Какой маленький! — прошептала Лин Лякомб.
— Бетховен и был небольшого роста, — сказал Чисон.
— Тише, — попросил представитель фирмы. — Материализация совершилась. Вы хотели послушать Лунную?
— Да, да, Лунную. — Лин заложила ногу на ногу и откинулась на спинку кресла.
Пмоис сделал знак механикам.
— Выключите.
— Угу.
Гудение смолкло.
— Сосредоточьте его на Лунной. Опус двадцать седьмой. Притормозите все остальное.
— Сосредоточили.
— Ну, давайте, — сказала Лин Лякомб. Она склонила голову набок и полуприкрыла глаза. — Давайте.
Человек у рояля закусил губу и помотал головой. Он задумался. Потом положил руки на клавиши и стал играть.
С минуту все слушали. Затем Лин недоуменно посмотрела на представителя фирмы.
— Что-то не то.