Например, когда известный разъезжий маг и целитель граф Алессандро Калиостро (1743–1795), узнав, что к нему в гости прибыл Лафатер, попросту отказался к нему выйти. Впрочем, про Калиостро ходили слухи, и как про шпиона, и как про мошенника, поэтому его, видимо, можно понять…
В связи с подобными случаями про Лафатера и про его характеристики тому или иному известному лицу, а то и государственному деятелю ходило множество анекдотов, правда, многих скорее придуманных, поскольку при визитах высоких лиц Лафатер все же придерживался обстановки достаточной конфиденциальности.
Скончался он на второй день нового, XIX в., 2 января 1801 г. пав от руки наполеоновского солдата, а ведь облик этого полководца он считал верхом совершенства. Сама смерть его была результатом наивно-идеалистического взгляда на вещи: он вздумал пуститься в душеполезные рассуждения с французскими мародерами; опьяненными вином и алчностью; один из них выстрелил в пастора, который от этой раны и умер. Перед смертью он простил убийцу, запретил его разыскивать и даже посвятил ему стихотворение “A n den Grenadier N., der mich schoss”. Вот несколько таких анекдотов, взятых без изменений речи и стиля из сборника гаданий, фокусов и игр 1862 г., куда вошли и фрагменты физиогномических сочинений самых разных авторов (Бюффон, Парацельс и пр.), в том числе и Лафатера:
«Узнав, что есть лицо, могущее узнавать по физиономии качества души и характера, Мирабо (Mirabeau, Оноре Габриель Рикети, 1749–1791, граф, деятель Французской революции. – А. А.) нарочно приехал в Швейцарию и, отыскав Лафатера, сказал философу:
– Я приехал к вам, чтобы лично убедиться в том, что я о вас слышал. Но берегитесь солгать мне, тогда я объявлю повсюду, что вы невежественный шарлатан.
– Но вы, кажется, можете быть и повежливее, – заметил Лафатер.
– Я откровенен… говорите.
– Вы человек, который имеет все пороки и который никогда не употреблял никакого старания, чтобы их обуздать, – отвечал физиономист.
Мирабо уехал. Он понял, что Лафатер, так резко и смело говоря, не мог быть ни лжецом, ни шарлатаном».
Что и говорить, с наглецами, даже высокого полета, надо быть попроще.
«Мерсье (Луи Себестьян, 1740–1814, писатель, утопист, драматург. – А.А.), французский писатель, замечательный своей оригинальностью, нанес визит Лафатеру. Обменявшись несколькими фразами, молодой человек просил Лафатера сказать, кто он.
– Вы – литератор, – отвечал физиономист.
– Позвольте узнать, какого рода литературы?
– Вы немного философ, блестящий, живой! У вас оригинальный ум, и не ошибусь, если скажу, что вы Мерсье, автор “Tableau de Paris”, “Картины Парижа”…»