– Господи Иисусе! Это… – Я уже слезаю с кровати. – Но это вообще не имеет никакого смысла!
– Согласен. Никакого.
– Сексуальные маньяки убивают женщин, Шон. Или детей. Но не пожилых мужчин.
– Мы уже говорили об этом. Сколько времени тебе понадобится, чтобы добраться сюда? У меня над душой стоит Пиацца, да и шеф может появиться в любую минуту.
Я беру со стула джинсы, в которых ходила вчера, и натягиваю их поверх трусиков. Фирменных, под названием «Секрет победы», любимых трусиков Шона, но сегодня вечером ему не удастся на них полюбоваться. И не удастся еще долгое время. А может, он больше не увидит их вообще никогда.
– У жертвы обнаружены какие-нибудь гомосексуальные наклонности? Может, он вызывал мужчин-проституток или что-нибудь в этом роде?
– Ни малейшей зацепки, – отвечает Шон. – Выглядит таким же чистым, как и остальные.
– Если у него дома есть компьютер, конфискуйте его. Он мог…
– Я знаю, что делать, Кэт.
– Хорошо, но…
– Кэт… – Одно-единственное слово, но за ним скрывается так много. – Ты пила сегодня?
По спине у меня прокатывается тяжелая волна жара. Я не притрагивалась к спиртному почти сорок восемь часов, но не собираюсь доставлять Шону удовольствие, отвечая на его вопросы.
– Как зовут убитого?
– Артур ЛеЖандр. – Он понижает голос: – Милая, ты пила сегодня?
У меня в крови уже проснулось желание: кажется, будто маленькие мелкие зубы вгрызаются изнутри в стенки сосудов. Мне позарез нужен обезболивающий ожог, который может дать глоток «Серого гуся». Вот только мне нельзя больше пить. Я принимаю валиум, чтобы ослабить физические симптомы абстиненции, но на самом деле ничто не способно заменить алкоголь, который долгие годы не позволял мне развалиться на куски.
Я перекладываю трубку на другое плечо и достаю шелковую блузку из платяного шкафа.
– Где обнаружены укусы?
– На груди, сосках, лице и пенисе.
Я замираю.
– На лице? Глубокие?
– Думаю, достаточно глубокие для того, чтобы ты сделала оттиски.
Возбуждение притупляет острые углы моего неугасимого желания.
– Выезжаю.
– Ты принимала лекарство?
Шон знает меня слишком хорошо. Больше никто во всем Новом Орлеане даже не подозревает, что я вообще что-нибудь принимаю. «Лексапро» – от депрессии, «Депакот» – против импульсивного поведения. Я перестала принимать оба препарата три дня назад, но не собираюсь обсуждать с Шоном такие подробности.
– Перестать трястись надо мной. ФБР уже там?
– Здесь добрая половина оперативной группы, и они хотят знать, что ты думаешь об этих укусах. Тут кто-то из Бюро фотографирует их, но ультрафиолетовое оборудование есть только у тебя… А когда речь заходит о зубах, то мы полагаемся только на тебя, парень.