— Которые, кстати, даже не сумели воспользоваться плодами своей победы, — добавил Дар.
— Ну, а что ты хотел? — рассудительно отозвался Радош. — Ты ж понимаешь, всё пожгли… зато никаких конкурентов!
— Стоп, — оживился умный Горыныч, — а с драконами-то что? Им же огонь не страшен!
— Взрослым — нет. «Да и то не всем видам», — уточнил Дар. Зато детеныши и гнезда с яйцами горят за милую душу. К тому же выяснилось, что против заряженной заговоренными стрелами хорошей катапульты и дракон не устоит. Вот ящеры и решили не выяснять, кто сильнее, а перебрались сюда. Они слишком дорожат своим потомством. Видишь ли, драконы — не люди, детеныши у них появляются нечасто. Редкая дракониха может вывести за всю свою многотысячелетнюю жизнь больше дюжины драконят. Пока малыш не подрос и не научился летать, он запросто может стать добычей крупного хищника или охотника за сокровищами. Мамаши не спускают с них глаз, тем не менее, дети — их самая уязвимая точка. Как, впрочем, и у многих старших народов: великанов, кентавров, эльфов, которые живут долго, а потомства оставляют — по пальцам можно пересчитать.
Так вот, людям в эту долину хода нет. Тем не менее, легендарные драконьи сокровища не дают им покоя. Вот охотники и рыщут по пещерам, надеясь найти дракона-одиночку. Про долину же ходят туманные легенды, кто-то им верит и складывает свою отчаянную голову, пытаясь сказочно разбогатеть.
Мы помолчали, думая каждый о своем. Одна мысль не давала мне покоя.
— Радош, скажи, ведь твои предки тоже погибли в той войне? — тихо спросила я. Оборотень грустно потер нос, немного помолчал и с горечью ответил:
— Они жили бок о бок с кентаврами. Народы волков-оборотней и кицунэ были истреблены почти полностью, потому что не участвовали в битвах, а сидели по лесам, не ожидая нападения и не зная, какой страшный враг появился у всех магических существ. Люди их попросту выжгли — как раз вместе с лесами. Говорят, на пожарищах хорошо урождается репа…. Эй, эй, ну ты что?!
По моему лицу потекли слезы, а перед глазами заполыхал лес, и пламя, которое, когда его пытались залить водой, лишь пуще разгоралось, разлетаясь во все стороны вспыхнувшим туманом. Огонь шел гудящей стеной, но даже его рев не мог заглушить криков боли. Резкий запах горящего горного масла смешивался с тошнотворной вонью обугливающейся плоти. Жирная горячая копоть сыпалась на лицо. Спасенья не было — пылал не только лес, но и сам воздух. А поодаль деловито копошились небольшие фигурки — люди торопливо перезаряжали свои баллисты.
Я обняла Радоша и, всхлипывая, прошептала: