Полет окончился так же неожиданно, как и начался. Совершенно бесшумно, если не считать шелеста невидимых крыльев, мы опустились на землю. Стальные обручи разжались, и тут же чьи-то руки или всё-таки лапы? ловко подхватили и куда-то поволокли извивающуюся и злобно мычащую меня.
О, боги! Куда же он меня тащит-то? Глухие шаги того, в чьих лапах я билась, безуспешно пытаясь освободиться от опутавших меня веревок, сменились гулким топотом, больше напоминавшим удары тяжелого кузнечного молота по наковальне. Эхо весело их подхватывало и принималось радостно скакать вокруг, создавая иллюзию, что за нами несется целый отряд латников.
Это где ж надо идти, чтобы так громыхать? У них тут что, полы из железа?!
Уй-я!!! Похоже, угадала: меня бесцеремонно бросили на пол, и я со всей силы приложилась локтем и боком о его жесткую холодную поверхность. Зловеще лязгнула дверь, шаги глухо прогрохотали, удаляясь, и всё стихло. Я осталась наедине со звуком своего тяжелого дыхания и болью в ушибленных частях тела и неудобно вывернутых руках. Плотная тряпка, обмотавшая голову, плохо пропускала воздух, который, похоже, и так не отличался свежестью.
Запястья мне скрутили на славу: сколько я ни пыталась вытащить хоть полпальца, веревка затягивалась всё сильнее. Или это так отекли связанные за спиной ладони? Словом, о попытке освободиться пришлось забыть: распухшие пальцы вскоре и вовсе потеряли чувствительность. Вот демоны, так ведь и без рук остаться недолго! Чем тогда колдовать-то буду?
На смену этой «приятной» мысли пришла другая, не менее жизнеутверждающая: вряд ли меня приволокли в это гостеприимное место, чтобы попозже извиниться и отпустить на все четыре стороны. Так что сейчас я должна беспокоиться не о том, смогу ли я в будущем колдовать, а о том, сразу меня убьют, или сперва как следует помучают.
Постепенно мысли становились вялыми, равнодушными; время растянулось в бесконечность и замерло — я начала медленно тонуть в болоте тупого безразличия.
К счастью, утонуть совсем мне не дали.
Грохнул замок, скрипнула отворяемая дверь, и стало понятно, что моё одиночество закончилось. Ничего хорошего ожидать не приходилось, и я замерла на холодном полу, напряженно вслушиваясь в приближающиеся звуки. Кто-то, уверенно стуча подкованными сапогами, шагнул через порог, а вслед за ним зашаркали, зашуршали, заскользили мягкие лапы.
— Развяжите! — властно бросил мужской голос, и кто-то мягко подхватил меня, быстро и бесшумно освобождая от веревок мои руки и ноги, разматывая противную тряпку и вытаскивая кляп. В глаза хлынул свет факела, показавшийся ярче, чем полуденное солнце. В боку сильно закололо; я мучительно закашлялась, затем перевернулась на спину и устало закрыла глаза.