— Злая ты, — снова завел кот. — Не хочешь помочь. Не любишь, должно быть! — и красиво уронил голову на лавку.
— Степочка, ну что ты, маленький, конечно, люблю, — заворковала я, надеясь отвлечь раненного бойца от скользкой темы. — Ты мне лучше скажи, а как же ты сумел заговорить?
Кот призадумался.
Два года я пыталась научить его пользоваться человеческой речью. Читала над ним из толстой бабушкиной колдовской книги, творила сложные заговоры, в полнолуния купала в лунном свете, часами сидела, уставившись на Степу, стараясь осуществить «мысленный посыл», о котором мне толковала бабушка Полеля. Все без толку. Колдунья из меня никакая. Это факт.
— Скажи мне, Степушка, — настаивала я. Кот задумчиво поводил вокруг взглядом, примерился половчее почесаться и, наконец, изрек:
— Стресс, должно быть!
— Во-во, это точно, стресс помог! — проворчал из-под печи Микеша. — Давно надо было березовым полешком да по темечку! А ты всё с ним — тары-бары-растабары!
Эти двое давно вели по отношению друг к другу полноценную позиционную войну, старательно изматывая противника взаимными мелкими придирками, подколками, каверзами и насмешками. Кот, как правило, обвинялся в лени, обжорстве, вороватости и стремлении уйти в загул, а домовой, соответственно, в занудстве, жадности и неистребимом сутяжничестве, причем Степка с его богатой мимикой и изобретательностью прекрасно обходился и без слов. Иногда это вялое и малорезультативное противостояние перерастало в широкомасштабный вооруженный конфликт, причем обе воюющие стороны принимались друг на друга ябедничать и пытались привлечь на свою сторону союзников, то есть меня, чем доставали страшно. Правда, когда ими изредка заключалось перемирие, то от этой парочки принимался рыдать весь дом…
— А тебя, нежить, давно пора стукнуть чем потяжелее, чтоб ты только замолчал! — лихо отбрил Микешу Степан, однако углубляться в дискуссию не стал, а вместо этого, скорчив страдальческую мину, плюхнулся в ушат с отваром, щедро обрызгав и меня, и пол, и лавку. Домовой аж взвыл от злости, видя такой беспорядок, и, теряя лапти, со всех ног кинулся затирать брызги. Кот же, насмешливо ухмыльнувшись, неторопливо и старательно повернулся к сопернику спиной и завозился, устраиваясь поудобнее.
— Ну так, Степа, что же с тобой всё-таки произошло? — сделав строгое лицо, спросила я. Не расхохотаться, слушая их перебранку, было очень трудно, но я справилась. — Давай-ка, рассказывай.
— Ну, всё началось с того, что я попал в засаду, — вдохновенно начал кот. — В западню!
— А строили ее, поди, на мамонта, не меньше! — ехидным голосом подхватил шибко грамотный домовой. На досуге он любил порыться в книгах, оставшихся от бабушки Полели, и недавно, похоже, ознакомился с описанием зверей и птиц, живших в баснословные времена. Книга к тому же была снабжена большим количеством очень живописных картинок.