— Ой, не знаю, стоит ли. У меня голова будет кружиться.
Я одарил ее своей лучшей улыбкой, фальшивой насквозь, и сказал:
— Это неплохо, если покружится.
В ту ночь я долго ворочался, пытаясь вспомнить. Затем сел: в тот раз, когда я был в магазине Чарли Бирна, Винни представил меня профессору, специалисту по Сингу. Этот профессор и был изображен на фотографии.
Я позвонил Винни в книжный магазин Чарли Бирна. Он спросил:
— Как продвигается изучение Синга?
— Прекрасно. Слушай, ты помнишь профессора О'Ши?
— Разумеется. Я тебя с ним здесь познакомил, он эксперт по Сингу. Тебе стоит пойти к нему и поговорить, если хочешь по-настоящему разобраться.
— Именно это я и собираюсь сделать. Винни поколебался, потом попросил:
— Постарайся проявить как можно больше такта, Джек.
— Что?
— Его жена умерла несколько лет назад, детей не было. Я думаю, он страдает от одиночества.
— Я знаю, что это такое.
— Мы получили новые книги: Даниель Бакмен, К.Т. Маккаффри, Джон Старли, Деклан Бёрк и много другого.
— Отложи для меня.
— А как же!
— За мной пинта.
— За тобой целый эшелон пинт.
Клик.
В телефонной книге нашелся адрес профессора:
Старый Голуэй, возможно, старые деньги.
Я собирался это выяснить в ближайшее время.
Из глубины зеркала на меня смотрел
мертвец. Его взгляд, направленный
мне в глаза, я так и не смог забыть.
Эли Визель.
«Ночь, рассвет и несчастный случай»
Рано утром я послушал новости. Жестокие бои на окраине Багдада. Американцы захватили аэропорт и переименовали его в «Багдад Интернешнл».
Какое значение имеет название?
Я позвонил в университет и спросил, могу ли я поговорить с профессором, может быть, договориться о встрече. Оказалось, что это сложно, поскольку у него плотное расписание — лекции, семинары, встречи. Он освободится где-то около половины пятого. Я повесил трубку.
У меня впереди был целый свободный день.
Я надел черные джинсы, черную футболку и свою всепогодную полицейскую шинель. По карманам разложил отвертки, фотографии убитых девушек и книгу Синга «Дейдре — дочь печалей». Стоял замечательный весенний денек, так что мне пришлось снять шинель, пока я шел по Доменик-стрит. Я явно стал меньше хромать. Я вспомнил Тима Коффи, который сказал, что дети будут дразнить меня Джонни-хромоножкой. Выходило, что он ошибся.
Креснт-стрит выглядела впечатляюще: старые дома с большими садами. По большей части здесь жили врачи и консультанты. Я не сразу нашел номер двадцать девять. Большой темный дом со следами запустения, окруженный густым кустарником, так что с соседями не поболтаешь. По фасаду дома вьется плющ, который не мешало бы подстричь. Это не была развалина, но лучшие деньки постройки явно остались в прошлом. Я открыл калитку и смело зашагал по дорожке. На одном из соседних домов я еще раньше заметил объявление: «Соседи наблюдают».