Он поставил пакет и сказал:
— Я собираюсь выпить, составите мне компанию?… Или вы еще придерживаетесь своего шаткого трезвого образа жизни?
Я смотрел на О'Ши, и он заметил:
— Принимаю это за отрицательный ответ.
Он направился к бару, достал оттуда тяжелый хрустальный графин, плеснул в стакан добрую порцию «Гленливера» и посмотрел напиток на свет. Изрек:
— Go n-eiri an bothar leat. [Доброго пути. (ирл.)]
Залпом выпил, налил еще, и тут я подал голос:
— Попридержите лошадей, профессор, я хочу, чтобы вы четко соображали.
Он коротко рассмеялся:
— Чего уж тут соображать! Вы новости слышали?
Я положил фотографии девушек на стол:
— Вы решили избавить их от всего этого?
О'Ши довольно кивнул:
— Мир хотел испортить моих студентов, невинных существ, но опоздал. Я знал про этого торговца наркотиками, этого подонка Стюарта, так что понятно, почему я выбрал его сестру. А вторая девушка курила травку. Вы ведь об этом не знали, верно?
Он сел в кресло напротив, свободно так, расслабленно, как будто объяснял что-то не слишком умному студенту. Я высказал свою догадку:
— Вы решили втянуть в это дело меня из-за вашего брата… Неужели вы считаете, что тот удар моего отца привел его к самоубийству через столько лет?
Профессор потянулся к одной из своих трубок, старой вересковой, и начал набивать чашечку табаком из кожаного кисета, который достал из кармана.
— Клан! Дает самый приятный запах. Как же вы все упрощаете. Да, моему брату было стыдно, что ваш отец с ним так обошелся. Привело ли это к самоубийству? Возможно. Вы ведь знаете, что некоторые душевные травмы никогда не забываются. Но это вынудило меня заинтересоваться вашей семьей. Я следил за вашей сомнительной карьерой с… как бы это сказать… с любопытством. Я узнал, что вы посещаете в тюрьме этого мерзавца, торговца наркотиками, от старшего инспектора Кленси. Полицейские в Маунтджойе были возмущены этим до глубины души.
Я встал и подошел к окну. Его взгляд был слишком напряженным, слишком пронзительным. Я сказал:
— Что бы вы ни говорили, но вы убили двух девушек.
О'Ши немного повысил голос, но я сразу понял, каким хорошим лектором он был.
— Сберег, — возразил он. — Я их сберег.
Я повернулся, взял duidin. Профессор встревожился и закричал:
— Осторожнее, идиот, ей цены нет.
Я разломил трубку пополам и бросил обломки на пол. Спросил:
— А это ваше выпендривание со мной — венок, карточка на мессу?
Он смотрел на обломки, в глазах стояли слезы. Сказал:
— Ошибка в суждении, временная потеря концентрации, фривольность, которая вовсе мне не свойственна. Я слишком подналег на «Гленливер». Извините, но мне казалось, что вы достойный соперник.