Закрыв дверь, я буквально припала к ней ухом, чтобы проверить, уходит ли мама. Паранойя заставила меня подозревать, что она притаилась за дверью, а в самый неподходящий момент ворвется внутрь и застанет меня с любовником-вампиром.
Я обернулась на шум. Кости стоял в дверях спальни, полностью одетый. Я выдавила дрожащий фальшивый смешок без капли юмора.
— Чуть не попались…
Он смотрел на меня. На его лице уже не было злости, и пожалуй, от этого я и забеспокоилась. Злость я бы пережила.
— Я не могу больше видеть, что ты с собой делаешь.
Я настороженно изучала его лицо.
— Что я делаю?
— Продолжаешь казнить себя за грехи отца, — ровным голосом ответил он. — До каких пор ты намерена за них расплачиваться? Сколько вампиров ты должна убить, чтобы не считать себя в долгу перед мамочкой? Я мало встречал людей отважней тебя, а собственной матери ты боишься до смерти. Как ты не понимаешь? Это ты не меня спрятала в шкафу — сама туда спряталась.
— Тебе легко говорить, твоя-то мама умерла! — Я бессильно опустилась на диван. — Тебе не приходится гадать, не возненавидит ли она тебя из-за того, с кем ты спишь, и увидишь ли ты ее еще хоть раз, если скажешь правду! Что мне, по-твоему, делать? Рискнуть отношениями с единственным на свете человеком, которого я любила? Ей хватит одного взгляда на тебя, она, кроме клыков, ничего не увидит! Она никогда меня не простит, как ты не понимаешь?
На последних словах голос у меня сорвался, и я обхватила голову руками. Замечательно. Вот теперь настоящая мигрень.
— Ты права, моя мама умерла. Я никогда не узнаю, как бы она отнеслась к тому, каким я стал. Гордилась бы мной… или презирала бы за мой выбор. Но все равно, скажу тебе честно: будь она жива, я бы ей показался. Как есть. Она этого заслуживала — и, если начистоту, я тоже. Но речь не обо мне. Слушай, я не требую познакомить меня с твоей мамой. Я говорю о том, что рано или поздно тебе придется примириться с собой. Ты не можешь изгнать из себя вампира и не должна постоянно винить себя за это. Тебе надо разобраться, кто ты такая и чего хочешь, и не извиняться за это. Ни передо мной, ни перед своей мамой, ни перед кем бы то ни было.
Он был уже в дверях, когда я сообразила:
— Ты уходишь? Ты… ты меня бросаешь?
Кости обернулся.
— Нет, Котенок, просто даю тебе возможность все обдумать, не отвлекаясь на меня.
— А как же Хеннесси?
Сейчас это был только предлог.
— Франческа так и не выяснила ничего конкретного, а мы сами сделали все, что могли. Небольшой отпуск не повредит. Если что-то появится, я тебе позвоню. Обещаю. — Он напоследок послал мне долгий взгляд. — До свидания.