Представляя, как Шустов в ледяной воде полз по узкому каменному горлу, Язин испытывал гордость за своих скромных помощников.
— Как здоровье Шустова? — спросил он секретаря в диктофон.
— Температура 40,8. Острое воспаление лёгких.
— Будут ли к утру розы? — спросил Язин, зная, что дактилоскопист — садовод и страстный любитель роз.
— Да.
Полковник опять углубился в пачки блестевших глянцем дактилоснимков. Бесчисленные извилистые линии, напоминающие волокна древесин, образовали дуги, дельты, завихрения, извивы — те сложные неповторимые узоры, которые делают непохожими отпечатки пальцев разных людей. «Пальцы большие, плоские, — читал Язин дактилохарактеристику на Волкова. — Тип пальцевых узоров — дуговой, вид — шатровый...»
Достав свои записи, Язин прочёл: «Измерение пальцев по методу Пучкова говорит, что у неизвестного толстые, массивные пальцы с мозолью на левом указательном пальце». Однако ни один снимок из заимки и пещеры не показывал, что у Волкова есть мозоль на левом указательном пальце.
Все эти дни Язина мучила также загадка истошного воя. Учёный-зоолог, которого посетили Язин и Смирнов, расспросив о характере вопля, допускал, что они, скорее всего, слышали шакала, но категорически утверждал, что в бассейне Алмана и дальше на юг нет ни гиен, ни шакалов.
Неразрешённая тайна досаждала Язина тем назойливее, что он по складу своего ума и характеру работы не терпел ничего необъяснимого.
Было уже совсем светло, когда Жуков принёс папку с протоколом допроса Козлова.
Вначале Козлов запирался, но когда ему предъявили фотоаппарат «Кодак», замаскированный под ФЭД, телеобъектив и плёнку со снятыми на неё людьми Главурана, Козлов понемногу стал раскрывать детали своей работы.
Четыре скупых страницы допроса говорили, с каких пор Козлов фотографировал Главуран, докладывали о 3 000 рублей ежемесячной платы, о приказе не отходить от окон, начиная с 12 июля, о Карамазове — человеке с низкими надбровными дугами.
Солнце поднялось ещё выше, когда Язину доставили материалы по идентификации Ольги Павловны Зариной и Татьяны Сергеевны Дорофеевой. Вошёл Жуков и, зная, что особенно интересует Язина, подняв над головой руку с бумагой, сказал:
— С Верхнего Камыша!
Отправив людей следить за заимкой Волкова, Язин распорядился, чтобы они слали по радио регулярные сообщения о передвижениях Волкова. Очередная радиограмма говорила:
«Верхний Камыш. 6.05.
Бакенщик в лодке. Гасит фонари. Посетителей не было. Людей в зоне нет.
Курков».
Ночной визит Будина на Верхний Камыш также не ускользнул от наблюдателей Язина, и на Ростовскую уже поступило сообщение о нём. Однако никто из наблюдателей не знал в лицо Будина. Темнота и собака бакенщика затрудняли слежку. Всё же, когда около часа ночи Будин и Волков, крадучись, вышли на берег, радио информировало Ростовскую, куда направилась их лодка.