— Гм! Да если бы я только рассчитывал выйти сухим из воды, я наверняка пристрелил бы его! А еще лучше — предал его колесованию по полной программе! Он был невообразимый негодяй, этот Бен…
— В каком смысле?
— Во всех возможных смыслах, клянусь Юпитером и кольцами Сатурна! Алкаш! Обидчик прекрасных дам! Эксгибиционист! Дебошир! А самое главное, — тут Резерфорд повысил голос, — самое главное — мерзкий пачкун чужих творений! И официально заявляю вам, что если бы я, сидя в своей ложе, мог упросить Господа поразить Бена молнией, то я бы сделал это! С любовью и удовольствием!
— М-да, — протянул Аллейн, — о молнии как об орудии убийства мы как-то не подумали, это наша промашка… Попытаюсь исправиться… Но скажите мне, будьте так любезны, где вы находились с того момента, как покинули свою ложу, и до того, когда вышли на сцену?
— Пожалуйста Сначала — вышел из ложи. Потом — на лестнице. Потом — за сценой. И на сцене. Проще пареной репы.
— Можете ли вы назвать точное время выхода из ложи?
— Когда наши лицедеи только начали кланяться публике и делать веселые морды.
— Вы никого не встретили по пути, не заметили чего-нибудь необычного?
— Даже тень не пролетала!
— Значит, вы только спустились с лестницы и оказались на площадке прямо за кулисами, перед самой сценой — так?
— Именно.
— Есть свидетели, которые могут это подтвердить?
— Насколько я понимаю, нет. В такие моменты актеры к автору пьесы не более внимательны, чем невеста в первую брачную ночь к портрету своего прадедушки.
— Но, доктор, ведь в зале была публика — никак не меньше тысячи человек! Уж зрители наверняка поглядывали в сторону вашей ложи, не правда ли?
— Я все-таки надеюсь, что, несмотря на жалкие потуги парочки актеров испоганить ее, моя пьеса — вот что притягивало внимание зрителей! — величаво заявил Резерфорд, поддергивая рубашку.
— Ну хорошо, а к вам в ложу разве никто не заходил?
— После первого акта — никто. Я специально, в качестве меры предосторожности, заперся изнутри. Терпеть не могу, когда невежды заводят со мной глубокомысленные разговоры о моих пьесах.
— Вы заходили в служебные помещения во время спектакля?
— Да. Я спускался вниз в обоих антрактах. Сперва — повидать эту прелестную малышку…
— Мисс Тарн? — переспросил Аллейн.
— Ну да. Такая чудная девчушка, и актриса из нее получится прекрасная. Если она только не станет участвовать в склоках, на которых держится кровля этого ничтожного балагана…
— Хорошо, а в гримерные вы заходили во время антрактов?
— Я заходил в такой небольшой кабинетик в конце коридора, если можно, конечно, назвать его гримерной…