В двадцать минут седьмого к театру со стороны Карпет-стрит подкатило такси с Гаей Гейнсфорд и Дорси. Дорси сидел величаво, чуть повернув голову в сторону своей прелестной спутницы.
— Ах, так мило с вашей стороны, что вы заехали за мной, мистер Дорси! — нервно заверещала Гая, искоса поглядывая на шофера.
Дорси, благородно отведя взгляд, легонько сжал ее руку:
— Я сам ужасно нервничаю перед премьерой.
— Неужели? Впрочем, мне всегда казалось, что настоящие артисты страшно переживают…
— Ах, молодость, молодость… — добро улыбнулся Дорси и ностальгически закатил глаза.
— А в этот раз для меня вообще все складывается ужасно! — вздохнула Гая.
— Бедная малышка…
Гая придвинулась к Дорси и положила голову на его плечо.
— Милый… — прошептала она. — Я его так боюсь…
Дорси, пугливо глянув в зеркальце над головой шофера, артистически изящно обвил ее плечи рукой.
— Я не позволю обидеть тебя! — заявил он с благородной дрожью в голосе. — Автор он или не автор, но если он посмеет бросить в тебя камень…
— Да нет, — поморщилась Гая. — Я не о Резерфорде. То есть доктор со своей стороны терзает меня, но на самом деле вовсе не из-за него я оказалась в таком плачевном положении.
— Да? А из-за кого же?
— Из-за дяди Бена! — простонала мисс Гейнсфорд. Дорси удивленно наклонил голову в ее сторону, и Гая добавила: — Джей, я просто ужасно боюсь дядю Бена…
* * *
Перри Персифаль обожал приезжать в театр, когда перед кассами уже стояли очереди за последними билетами, а в фойе клубилась публика. Можно было гордо протискиваться сквозь толпу, аккуратно приподнимая шляпу: «Извините, мадам… Пардон… Спасибо…» — а за спиной у тебя начинается легкий шепоток — узнали! Твое имя звучит то там то сям… Нет, такие упражнения были просто необходимы Персифалю для поддержания самооценки на должном уровне.
На сей раз привычный стимулятор не сработал. Перри слишком сильно был озабочен своей игрой и своим положением в театре.
Бен становится просто невыносимым, подумал Перри. Он сделал все, что только может сделать один из основных актеров, чтобы изгадить игру актера второго плана. Подлец! На всех репетициях Бен его подставлял, да еще как грубо, почти не скрываясь. Перебивал его реплики. Поворачивался к нему спиной. Эти мерзкие штучки напомнили Персифалю полные унижений мучительные годы ученичества, которые он всегда старался забыть как можно прочнее…
Лишь мельком взглянув на очередь к кассам, Перри проник в театр. Его окутал теплый ароматный воздух, полный грез… Он сразу почувствовал себя дома.
Пройдя по коридору между гримерными, Перри заметил, что дверь к мисс Гамильтон приоткрыта и оттуда выбивается полоска света. Он остановился, постучал и вошел в гримерную. Мартина гладила на столе полотенца, уютно гудела газовая плита.