Сейчас уже трудно сказать, какая из ошибок стала роковой, наделал я их немало. О нет, я не упрекаю себя за прошлое. Да, можно было поступить иначе. Я сегодняшний был бы осторожнее. Но я вчерашний был просто волчонком, у которого были зубы, была дерзость, но не было мудрости.
Разумеется, дон Хуан де Вальдоро знал о моих чувствах или, скорее, намеках на чувство к его дочери. Конечно, он этого не одобрял. Сын им же оклеветанной женщины не был завидной партией. Особенно, если учесть его репутацию отчаянного малого. Вальдоро не был уверен, что однажды не проснется от острого холода приставленного к горлу ножа. Он решил нанести удар первым.
Видимо, мои подозрения насчет девушек были отброшены чересчур поспешно. Ни одна из них не умела читать, но слушать и смотреть они обе умели отлично. И соображали хорошо. Иначе, откуда бы Вальдоро узнал о дарственной. Впрочем, может быть, на Лусию с Лупитой я грешу зря. У Вальдоро была своя челядь и, вероятно, были ключи.
Исчезновение привратника породило кучу невероятных слухов и еще больше укрепило крестьян во мнении, что «в замке нечисто».
А спустя неделю произошел этот разговор. Вальдоро навестил меня в моей комнате и, туманно намекнув на свои связи и долг по отношению к «сыну погибшего друга», потребовал объяснений: действительно ли я подарил замок и все окрестные земли донне Коломбо. Услышав от своего врага о том, что я считал тайной за семью печатями, я поперхнулся песней, которую насвистывал.
– Откуда у вас такие сведения, дон Хуан?
Он снисходительно улыбнулся.
– Не столь важно, откуда. Я знаю это. И, должен заметить, ваш поступок кажется мне… странным.
Пока он говорил, я успел прийти в себя и сообразил, как держаться.
– Вы находите странным, что сын ненавидит дом, из которого некогда с позором была выгнана его мать?
Вальдоро склонил голову в знак почтения к моим сыновним чувствам:
– Да, конечно. Но ваша мать сама навлекла на себя это несчастье. Она нарушила обет и была наказана.
Не дав ему договорить, я, как учил меня боцман «Люцифера», первым нанес удар:
– Вы хотите сказать, что между нами существуют родственные узы?
Вальдоро вздрогнул так, словно его ожгли плетью. Теперь он смотрел на меня совсем по-другому.
– Вы – хороший сын своей матери, но вы дворянин, – жестко сказал он. – Если б мой сын вернулся домой с таким послужным списком и с такой репутацией, я бы убил его или себя.
– Неплохо! – я щелкнул пальцами, изобразив наслаждение представлением. – Но если так, где взяли вы право оскорблять мою мать? Предупреждаю – еще одна двусмысленная фраза – и мне придется с вами драться.