– Семь футов под килем и попутного ветра, святой отец, – улыбнулась она. Восемь сундуков, один за другим, покачиваясь, отплывали от бригантины «Воскресение Христово».
* * *
Это была неслыханная удача – так мирно разойтись с пиратами. Мысленно перебирая свои действия, Ирис порой удивлялась, как это ее угораздило так слепо положиться на волю случая. Но то ли новичкам везет, то ли Бог на свете есть, а, скорее, и вправду, ее звезда была в зените.
Она обедала в обществе графа и его супруги, им прислуживала Мэри, ловко менявшая тарелки.
Кают-компанию Ирис оборудовала по своему вкусу. Оставила только светлую мебель и распорядилась вынести все лишние ковры и подушки. Она бурно обрадовалась, обнаружив большого зеленого попугая в деревянной клетке и услышав картавое: «Слава Его Католическому Величеству».
Сейчас Боцман, так она окрестила птицу, сидел на высокой спинке тяжелого стула и флегматично поглядывал на «общество», собравшееся за столом. Один стул пустовал. Дон Перейра не пожелал присоединиться к компании, предпочтя заточение в своих личных апартаментах. Впрочем, никто его особо не уговаривал. Несколько дней Ирис раздумывала, не дать ли Перейре письмо с поручением к голландскому банку, чтобы компенсировать купцу потерю бригантины, но, вспомнив о несчастной Коломбе, ограничилась разрешением сохранить деньги и драгоценности.
По молчаливому соглашению в компании не упоминалось ни о пиратах, ни о Большом Призе, ни об арестантах в носовом трюме. Говорили о музыке, о поэзии. Обсуждали сложные отношения, которые сложились между Испанией и Британией.
Но в этот раз Ирис нарушила установившуюся традицию. Подождав, пока Мэри расставит дымящиеся чашки и выйдет, Ирис, ни на кого не глядя, негромко произнесла:
– Сегодня мы бросим якорь в Кюрасао. Настало время решать – что мы будем делать дальше.
За столом установилась напряженная тишина. Пристальные взгляда четы Кастильяно смутили ее… Правда, ненадолго. Она тут же обрела свою самоуверенность и ответила им таким же прямым взглядом.
– Дольше тянуть нельзя, – пояснила она, не замечая, что почти оправдывается.
– А зачем тянуть? – Беатрис пригубила чай, глядя на англичанку поверх золотого ободка чашки. – Мы сойдем в Кюрасао, а вы, мисс Нортон, продадите «Воскресение» и вернетесь в Англию. Наверняка вы найдете какого-нибудь «купца».
– Нет, – отрезала Ирис.
Она старательно рассматривала тонкую, почти невесомую фарфоровую чашку с желтыми цветами и золотыми хвостатыми птицами… Почему-то ей было трудно встретиться взглядом с Беатрис. С дочерью убитого ею Хуана де Вальдоро. Которую сейчас ей приходилось просить. Просить не бросать ее. Просить о помощи, ничего не обещая взамен, потому что дать супругам де Кастильяно Ирис ничего не могла. Однако коммерсант должен уметь делать и это.