Вернемся, однако, к событиям в Митаве. Из описания графом Морицем своего свидания с Меншиковым можно сделать вывод, что тот не придавал серьезного значения ни переговорам, ни своим обязательствам. В письме к австрийскому посланнику при русском дворе графу Рабутину он иронизировал: «Меншиков явился сюда как властитель рода человеческого» – и рассказывал о своих попытках выдворить князя в Ригу, для чего ему пришлось придумывать «всевозможные извороты и не знал, как бы благовидно предложить ему 100 000 руб[лей]; сказал, что тот из нас двоих, кто будет утвержден королем польским в звании герцога Курляндского, даст эту сумму другому.
Он ударил по рукам и попросил у меня рекомендательное письмо к королю. Признаюсь, что я никак не ожидал подобного предложения, оно показалось мне странным и слишком забавным для того, чтобы я отказался от него. Он сказал мне, что из этого письма извлечет большую выгоду и что станет смотреть на него как на безусловную мою уступку».[342]
Меншиков нисколько не сомневался, что два барьера на пути к намеченной цели он уже преодолел: герцогиню он убедил отказаться от брачных уз с Морицем Саксонским, а сам Мориц не только отказался от герцогской короны, но и обещал хлопотать, чтобы она украсила голову его, Меншикова. Достигнутые успехи надлежало формально закрепить постановлением сейма, но вот как добиться того, чтобы сейм, двумя неделями раньше единогласно и с выражением восторга избравший герцогом графа Морица, теперь отменил свое избрание и провозгласил герцогом Александра Даниловича?
Большинство оберратов после выборов тут же разъехались по деревням. В Митаве налицо оказалась лишь их незначительная часть. Князь держал перед ними речь, прибегал к выражениям отнюдь не дипломатического свойства: «…он их Сибирью стращал и при том им сказывал: по их правам не довлеет им б… сына в свое братство принимать, а ныне-де оне б… сына над собою в герцоги выбрали». Тон обращения Меншикова к депутатам порицал даже его доверенный человек, секретарь Вит, остроумно заметивший: «Когда мы хотим птиц ловить, то не надобно в них дубинками бросать».[343] Тем не менее Меншиков был твердо убежден, что он достиг чего хотел: от графа Морица добился обещания покинуть Курляндию и отказаться от короны, а от оберратов – созвать в течение десяти дней сейм для отмены постановления от 18 июня. На сейме должны были присутствовать те же оберраты, которые избрали герцогом графа Морица.
Удовлетворенный обещаниями, Меншиков в 9-м часу 2 июля отбыл в Ригу. Вполне возможно, что светлейший выехал из Митавы не по собственной инициативе, а по настойчивым рекомендациям Василия Лукича.