Впрочем, канцлер обещал поговорить с другими министрами, но «не чает, чтоб они могли то зделать». «Прошу вашу светлость, – заканчивал свое послание Меншикову Долгорукий, – приказать на сие ответу ко мне отписать, дабы я знал, чем завтра поутру мне с ними то окончать».
Можно представить, как был разъярен Александр Данилович и сколько бранных слов произнес он в адрес склонных к обману оберратов, когда получил это известие от Долгорукого. Успокоившись несколько, он 4 июля велел сочинить два письма, адресованных в Митаву: одно Долгорукому, другое канцлеру Кайзерлингу. Тон письма к канцлеру был достаточно резким и даже ультимативным. Меншиков писал, что он осведомлен о нежелании канцлера и оберратов вызывать депутатов и выполнять обещание открыть сейм через десять дней. «Ежели ж будете производить к продолжению какой обман, то ис того произойти может худое следование. […] Я уповаю, что ваша милость рассудит к предосуждению высокие чести, е. и. в., ис чего ни малого добра следовать не может, но наипаче через такие свои поступки можете привесть всю землю в несчастие».[347]
Послание Александра Даниловича курляндскому канцлеру составлялось, как видно, под воздействием эмоций и могло вызвать немало неприятностей. Поэтому опытный дипломат, прочитав письмо, воздержался от вручения его адресату, а светлейшему ответил, что, поступая так, он руководствовался по крайней мере тремя соображениями.
Во-первых, «по указу е. и. в. представляет он (Долгорукий. – Н.П.) его светлость тамо в кандидаты, а его светлость понуждает к собранию сейма противно их воли, ибо удобнее то его светлости делать ласкою, а не с озлоблением».
Во-вторых, письмо содержит угрозы, которые должны были привести к военному конфликту: светлейший обвинял оберратов в попрании чести императрицы; Долгорукий видел за этим обвинением далеко идущие следствия – «сие ему мнится зело сильно написано, ибо ежели он (Кайзерлинг. – Н.П.) по тому его светлости письму того дела не поправит, то по всем регулам упустить того никак будет нельзя, а наказать их кроме разорения нечем. А тот способ остатней».
Наконец, в-третьих, не следует прибегать к угрозам – вдруг оберраты заупрямятся. Упрямство нельзя оставить без последствий, точнее, без наказания. Осуществляя его, Россия ввергнется в конфликт с Польшей, которая «то за великую противность принять может».[348]
Подобного внушения светлейшему выслушивать не доводилось, видимо, много лет. Но скандала удалось избежать, Данилыч стерпел и внял разумным советам. Более того, он даже остался доволен, ибо отправил в подарок Долгорукому два бочонка венгерского с посланием: «Изволите, ваше сиятельство, принять и во здравие употреблять».