Бивень отложил в сторону полотенце, которым только что насухо вытирал стаканы, поскрипывая протезами, вышел из-за стойки.
– Ну, артефакт это. Темпоральная складка, ботаники её так называют. А ты, парень, натурально в рубашке родился. Гадостная это штука. Непредсказуемая. - Бармен осторожно пододвинул куклу к контейнеру ручкой от швабры. - Забирай её отсюда, и побыстрее. Дома не храни.
– Лунь, а чего она шевелится? - Тихонько спросила Хип.
– Кто ж её знает… - я пожал плечами. - Вроде, читал про такое в «Докладах». Кажется, там что-то со временем не так. Тридцать лет назад с ней девчушка какая-нибудь игралась, ну, а кукла теперь повторяет все движения. Складка времени, пограничный объект, всё такое. Ну, помнишь, школа бывшая, к которой подходить вообще нельзя?
– Ага… - Хип поёжилась. - До сих пор звонки слышны… бррр…
– Ну вот, из той же оперы. Правда, насчёт времени это не доказано, так, гипотеза.
– Зона… - прошептала Хип.
– Вот это точно ты сказала. Зона, - кивнул Лихо. - Да только сдаётся мне, что фигня это насчёт времени. Не, здесь другое… совсем другое. Дома вот, например. Идёшь мимо них, особенно если ночью, и кажется, что они как будто стонут, что ли, тоскуют, наверное. В Коржино квартира одна есть, ночевал там. И всю ночь на кухне кто-то тихонько так, жалобно плакал, словно ребёнок. Я пару раз заглядывал туда - пусто, конечно, и плач сразу смолкал, а потом опять еле слышно. Как во сне дети плачут, похоже очень. Ох, и жутко мне там было. И, сдаётся мне, это сам дом плакал. Не только людям в Зоне страшно бывает.
– Э, Лихо, да ты, похоже, перегораешь. Ишь, чего выдумал - дома стонут. Такого даже здесь не случается. - Прохрипел с соседнего столика незнакомый мне сталкер в залатанном комбинезоне. - Ты это… тово… фантазёр.
– Типун тебе на язык, Батл. - Огрызнулся Лихо. - Смотри сам не перегори, блин. А не веришь, вон, сходи к Мешковской восьмилетке утречком, послушай, а потом уже трынди. Звонки там до сих пор по расписанию, часы сверять можно. В саму школу только не суйся, а то ума хватит.
– Да, Батл, в натуре, сам слышал. - Кивнул Гопстоп. - Восьмилетка эта вообще стрёмная. Мячик там во дворе лежит, под турниками. Со Второй лежит под солнышком да дождичком, а как будто только вчера его там забыли, как новенький, блестит даже. Рядом с ним сталкер какой-то гробанулся, так уже и костей не видать, а мячику хоть бы что.
– Не какой-то, а Герасим. Мировой был мужик. - Лихо разлил остатки водки по четырём пластиковым стаканчикам. - Ну, братья и сёстры, давайте за тех, кто не вернулся из Зоны.