– Кто же это осмелился руку поднять? – снова затянула она. – За что? Неужто воры?
– Не знаю, не знаю… Вроде не пропало ничего. Я ездил, смотрел, давал показания… Особых ценностей у Нелли не было – безделушки женские, украшения. Деньги она дома не хранила, да и какие у нее деньги? Мелочь… Все сбережения на ремонт квартиры ушли.
– Нынче и пенсионеров грабят! Ничем не гнушаются… Работать не хотят, а жизнь сладкую подавай! Чтобы и выпить, и закусить, и одеться по-модному!
Из спальни доносились рыдания молодой супруги профессора.
– Плачет… – кивала головой Александра Ивановна. – Жалко ей Никодима Петровича…
Она не упомянула Нелли, зная, какие натянутые отношения сложились у падчерицы с мачехой. И то сказать, мачеха на десяток лет моложе. Срам!
Наводя порядок в кабинете хозяина, домработница натыкалась на пустые упаковки от «средств для повышения потенции». Небось вредно столько их принимать-то. Здоровье у Никодима Петровича не ахти какое крепкое и возраст преклонный. Вот и дошел старик… Смерть дочери оказалась последней каплей. Неизвестно, оклемается или нет…
Мысль о том, что ей придется подыскивать другую работу, Александра Ивановна прогнала, как меркантильную и кощунственную.
Между тем Леонтий придумывал предлог хотя бы на некоторое время удалить прислугу из квартиры. Увольнять ее пока рано, – возможно, понадобится уход за больным отцом, и процедура похорон потребует много сил. Сашины руки лишними не будут.
Он прислушивался к внутренним ощущениям, ища в душе трагического надрыва и неизбывного горя, – и не находил. Его переполняли недоумение, стыд и злость на отца, на жену Эмму, на Нелю, на Раису, на милицейских сыщиков, которые увидели его сестру полностью раздетой, попросту говоря, голой, на соседей, приглашенных понятыми и ставших невольными свидетелями семейного позора. Он ненавидел всех за мысли, которые у них могли появиться, за предположения, которые они высказывали. Его сестра не блудница, убитая одним из ревнивых любовников! Не развратная женщина, впускающая в квартиру «мальчиков по вызову»! Если ее раздели догола, это еще не значит, что она вела распутный образ жизни…
– Саша, – произнес он строго, по-деловому. – Будь добра, съезди к моей жене, помоги ей по хозяйству. Это ужасное событие всех выбило из колеи. Эмма слегла с мигренью, и… словом, поезжай. Она тебе скажет, что нужно делать.
– Хорошо.
Домработница даже обрадовалась. Находиться в тягостной атмосфере профессорской квартиры было невмоготу. Молодая хозяйка закрылась у себя, Леонтий Никодимович рвет и мечет, хозяин в больнице, а она слоняется из угла в угол, как неприкаянная. У самой голова разболелась и сердце жмет. Кто бы мог подумать, что Нелли убьют? И какая ужасная ее постигла смерть!