Дождь перестал, и Лена направилась домой. Она хотела поговорить с Бремером. Надо было попытаться объяснить ему, как все получилось.
Она отперла входную дверь. В коридоре его не оказалось, она не увидела его, мягкого, ласкового, и за кухонным столом его не было, рассвирепевшего, не нашла она его ни в гостиной, ни в спальне. Она бросилась к чулану. Не оказалось его и там. В шкафу не хватало серого костюма ее мужа. Вместо него висел тщательно вычищенный щеткой его мундир, с этим смешным значком конника. Она посмотрела, не оставил ли он где-нибудь записку, письмо, хоть несколько слов. Ничего.
Странно, но ее мучило вовсе не то, что он ушел, просто теперь она не сможет объяснить ему, почему она скрыла от него известие о капитуляции. В самом начале разговора она сказала бы ему, что не сделала ничего плохого своим умолчанием. Ведь все равно нельзя было уйти сразу, даже теперь при проверке документов его могла арестовать военная полиция, поскольку ему пришлось бы предъявить свою увольнительную. Он же сам себя уволил. С другой стороны, в сером костюме он не будет так бросаться в глаза. Высокие нацистские чины обычно предпочитали рядиться в крестьянскую одежду или мундиры низших по званию. И тут же подумала, что ему не придется высылать этот костюм.
– По крайней мере, – сказала фрау Брюкер, – в тот момент эта мысль принесла мне облегчение. Он не в долг взял этот костюм, а обменял.
А какую историю он сочинит для своей жены, ей было все равно. Потому что эту историю, его, их историю, он никому не мог поведать, ведь она не походила на те военные истории, которые в ту пору рассказывали везде. Она не была предназначена для ушей завсегдатаев разных кафе.
Эту историю могу поведать только я.
Собственно, в ней нет героев.
Она прошлась по кухне, увидела окурки, которые он высыпал в мусорное ведро. Посуду он вымыл и убрал. Раковина была вычищена. В коридоре лежала аккуратно сложенная плащ-палатка, под которой она укрылась в тот вечер от дождя.
Она села за кухонный стол и заплакала.
– Мне кажется, – сказала фрау Брюкер, – теперь тут должно всходить солнце. – И протянула мне еще не готовый пуловер.
– Да, пожалуй.
– Может, стоит вывязать белое облако, такое пышное облако, как ты думаешь?
– Думаю, неплохо бы.
– Ну, посмотрим. Вскипяти воду.
Я включил кипятильник. Кофе фрау Брюкер всегда варила сама, никому не доверяла. Она доливала в фильтр кипяток, когда кофе переставал капать, прислушиваясь к звуку стекающих в кофейник капель. Все это она проделывала в глубоком молчании. Стояла в кухонной нише, погруженная в себя, уставясь на стену, оклеенную обоями под кафель.