Оба подняли рюмки, оба пропустили сквозь них солнце, копируя неизвестно кем придуманный ритуал, церемонно чокнулись.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — победоносно объявил Чижевский.
— Все хорошо, что просто кончается, — Клим улыбнулся и подумал, что вот по таким мелочам можно характеризовать человека. Не был бы он Буровым, если бы не внес поправку с претензией. Все равно на что.
— Все-таки, нехороший ты человек, Буров, редиска, дурилка картонная, — Сева быстро проглотил содержимое своей рюмки и с деланною суровостью воззрился на приятеля. — Три месяца ни слуху, ни духу. Закопался здесь, как жук в навозе, со своими пернатыми. И сам не выбираешься, и к себе не пускаешь.
И то, правда. После той стремительной развязки осенней истории, когда они с Севой попрощались на скорую руку, Буров упрямо не желал видеть приятеля. Он вообще тогда почувствовал себя старым, уставшим и разбитым. В оставленном на съедение угрызениям совести сознании маячил призрак Дольской. И хотя он все равно не смог бы распутать клубок иначе, чем ведет сама нить, где-то в глубине осталось горькое: "А если бы…"
— Гарин не проявлялся? — промычал Чижеский, принимаясь за незатейливые бутерброды с ветчиной и помидорами.
— Эльвира за него отчиталась. Приглашала к себе в гости, хотела познакомить с сыном.
— А что, — весело возбудился Сева, — старая любовь, как говорят…
— Я вот все думаю, — прервал его Клим, выдыхая струйку пара в еще не согревшееся пространство, — если бы мы с тобой не взяли тот заказ на Мунасиповский диск, может, все иначе бы повернулось…
— Брось, Буров, — Чижевский деловито разлил по второй, — ну, конечно, не идеально, но и совсем недурственно. Можно сказать, что эта неожиданная смерть Тимура — к лучшему. Его все равно бы убрали. Не фиг работать на две стороны, не Штирлиц. А для твоего старинного френда, так и совсем хорошо. К нему никаких претензий. Обставлено все было по вышаку: вложился деньгами по полной программе. Ну, случайность, ну выпил Ангорский лишнего, а здоровье уже не то, ну, неудачно упал. Неутешные братки и вдова с семейством, достойно поскорбив, проводили в последний путь. Ты отлично справился с ситуацией, Клим! Оскара — за роль!
— Да какие там Оскары, все время чувствовал себя, как в Саду камней. Есть такой в Киото, храме Реандзи. Камней всего пятнадцать, а с какой точки не смотри — видишь на один меньше. Такая вот "прелесть недосказанности".
— Это потому что с вертолета никто не смотрел! — Шумно захохотал Чижевский. — А ты завис, как заядлый десантник и нашел свою… Галатею.