Глава 8. The Beatles и силиконовая грудь
Выходя из бильярдной, Клим стал свидетелем удивительного эпизода: Нонна, спускаясь с лестницы, нечаянно наступила на развалившегося Мураками. Видимо, темпераментом животное не отличалось, зато Леди проявила незаурядную ловкость рук. В руках ее был все тот же поднос, содержимое которого стало стремительно съезжать вниз. Хозяйка дома, как опытная официантка, грациозно предотвратила посудное извержение, а богемский бокал и вовсе поймала на лету. "Однако с моторикой и меткостью тут у многих все в порядке, — отметил Буров со злой досадой. — Не будет удивительным, если среди присутствующих найдутся даже мастера игры в гольф. Можно сказать, что от подозреваемых нет отбоя…"
Клим поспешно изобразил на лице озабоченность, сочувственно посетовал на вопиющую леность нынешних кошачьих и, как бы между прочим, тихо спросил:
— А почему ты нынче за «шоколадницу»? Что с Верой Палной?
— Она прилегла. Ночью глаз не сомкнула да еще стресс такой. Все-таки пожилой человек…
— А мне сказала, что всегда очень быстро засыпает, — озадаченно пробормотал Буров.
— Это она с перепугу! Вера впечатлительная и очень боится навредить кому-нибудь… но вообще она человек честный и все как на духу расскажет, — противоречиво заверила Леди, сдувая со лба выбившуюся из прически прядь.
Так-так. Может, в добавок к впечатлительности и честности Муази еще и глуховата? Для человека, пережившего приступ бессонницы, она слишком мало слышала в прошедшую ночь. Чей-то смех… смех? Клим силился припомнить, кто же смеялся перед тем, как он сам удалился на боковую. Разве что Ида, но когда вечеринка уже набрала обороты и гости разбрелись по двое, по трое, он не помнил, чтобы кто-нибудь смеялся, перекрывая общий гул. А ведь еще включали музыку, и, кажется, Элька и Гогель, пока того не свалил пьяный Морфей, пытались петь под караоке. А Буров в это время пытался изобразить вместе с Идой импровизированное и далекое от канона танго. Она, конечно, смеялась.
Пожалуй, Муази не могла этого не слышать. Впрочем, тогда уж и того, что позже произошло в бильярдной, — если следовать логике. Одно дело, когда просыпаешься от резкого звука, другое дело, когда совсем не спишь. В последнем случае слышишь все, и более того — начинаешь с досадой прислушиваться. Что Муази было бы нетрудно, потому как ее комната отделена от места преступления тонкой стеной. Никто, однако, не швыряется тяжелыми предметами посреди безмятежной беседы. Значит, неминуем повышенный тон, крики, угрозы? Или это убийство шепотом…