Туликов уже протянул руку для прощания, когда у Анатолия, обрадованного тем, что все так хорошо кончилось, вырвалось:
— Если вернется Вера… помогите ей, пожалуйста!
Через секунду он уже ругал себя за эти помимо его воли вырвавшиеся слова.
Однако на Туликова они, видимо, произвели самое хорошее впечатление.
— Не волнуйся, парень, все будет в порядке! — сказал он и даже потрепал Анатолия по плечу.
Домой Анатолий возвращался уже совсем в ином настроении. Смело сел в трамвай, доехал до Невского и уже не украдкой, не прижимаясь к стенам домов, а не спеша, уверенной походкой направился к Мойке.
Дверь ему снова открыл отец. Анатолий весело кивнул ему, сказал матери, которая звала обедать, что придет в столовую через минуту, и пошел в свою комнату, чтобы снять пиджак, — было очень жарко.
Он сбросил пиджак, галстук, расстегнул воротничок, засучил рукава голубой сорочки и удовлетворенно оглядел себя в зеркале.
«Что ж, — мысленно произнес Анатолий, обращаясь к собственному отражению, — все хорошо, что хорошо кончается».
В это время на пороге появился отец.
Федор Васильевич вошел в комнату, осторожно прикрыл за собой дверь и, обращаясь к сыну, сказал вполголоса:
— Слушай, Толя, я хотел тебя спросить… Эта девушка… Вера… Она тоже благополучно вернулась?..
Впервые в жизни Федору Васильевичу Валицкому так сильно хотелось изменить свои отношения с сыном, сделать их более близкими, сердечными.
И впервые в своей жизни его сын Анатолий делал все от него зависящее для того, чтобы отношения эти оставались прежними, то есть холодными, лишенными какой-либо сердечности и доверительности.
Отцу хотелось наверстать упущенное, расположить к себе Анатолия, почувствовать в сыне друга. С горечью сознавая, что он сам виноват во всем и что положение, которое создавалось годами, невозможно изменить за несколько дней, Валицкий отчаянно пытался разрушить ту самую стену, которая так долго стояла между ним и сыном. Он не подозревал, что человеком, меньше всего заинтересованным в том, чтобы эта стена рухнула, был сам Анатолий.
Возможно, что, если бы не война, у Валицкого никогда не появилось бы потребности установить новые отношения с Анатолием. Но именно теперь, отчетливо ощутив свою ненужность, одиночество, испытывая чувство горечи и унижения от этого сознания, Федор Васильевич обратил свой полный надежды взор к сыну.
Валицкому было радостно сознавать, что Анатолий с честью прошел свое первое военное испытание и не только отбился от немцев и вернулся к своим, но при этом еще выполнил какое-то секретное, крайне опасное поручение.