Звягинцев отметил их покрытые грязью и пылью сапоги, гимнастерки, взмокшие на спинах, и понял, что полковник и майор только что вернулись с позиций.
Звягинцев громко произнес:
— Товарищ командир дивизии, майор Звягинцев и капитан Суровцев прибыли.
Чорохов резко повернулся, оглядел Звягинцева с головы до ног, пошевелил закрученными на концах в тонкие иглы усами и, обращаясь скорее к Суровцеву, чем к Звягинцеву, насмешливо спросил:
— Сколько комбатов в инженерном батальоне? А?
Суровцев сделал поспешный шаг вперед, краска проступила на его лице сквозь загар, он ответил:
— Я комбат, товарищ полковник. Капитан Суровцев.
— Так почему же он и не докладывает? — недовольно спросил Чорохов, переводя взгляд на Звягинцева. — Я его вызывал, а не вас, майор.
Стараясь не сорваться и не ответить резкостью, Звягинцев начал было:
— Разрешите, товарищ полковник…
— Не разрешаю… — отрубил Чорохов. — Закончу с комбатом, тогда поговорю с вами.
Первой мыслью Звягинцева было повернуться, пойти на узел связи, соединиться с генералом Пядышевым и доложить ему о возмутительном, на его взгляд, поведении комдива.
«Но тогда я не буду знать, о чем, в сущности, идет речь, — тут же подумал Звягинцев, — почему Чорохов позволяет себе игнорировать представителя штаба фронта и его задание…»
И хотя Звягинцев чувствовал себя отвратительно — на него больше не обращали внимания, — он все же решил остаться.
— Сведения о личном составе и вооружении привез? — громко спросил комдив, обращаясь к Суровцеву.
— Так точно, товарищ полковник, — поспешно ответил капитан.
— Сдашь потом начальнику штаба дивизии. Вот… майору. — Чорохов кивнул на бритоголового.
— У меня и схема минных заграждений с собой, — сказал Суровцев. — Вот…
Он потянулся к своему планшету, но Чорохов, точно отмахиваясь, остановил его движением руки:
— Да погодь ты со своими минами! Схемы сдашь в штаб. У тебя в батальоне все саперы?
— Так точно, все саперы, — недоуменно подтвердил Суровцев.
— Об этом пока забудь, — сказал Чорохов. — Хватит вам в земле ковыряться. Воевать надо, понял! Получай настоящее боевое задание. Передвинешь свой батальон на десять километров восточнее. Займешь оборону на моем левом фланге, а все твои теперешние минные поля станут моим предпольем. Ясно?
— Так точно, ясно, — машинально проговорил Суровцев. Но по тону его Звягинцев, по-прежнему стоящий посреди комнаты, понял, что капитану ничего не ясно. Да и сам он не понимал, что происходит.
«Что он, в своем уме, этот Чорохов, или просто чудит? — подумал Звягинцев. — Не собирается же он всерьез посадить в окопы саперную, плохо вооруженную часть, как пехоту? — Звягинцев невольно усмехнулся. — Интересно, приходилось ли ему хоть раз слушать лекции профессора Карбышева об использовании инженерных войск?»