— Это не Макс, — проговорил он после короткого размышления. — Абсолютно невозможно, чтобы этот недоумок сумел все так организовать…
— Но он был здесь. Во всяком случае, на лестнице. Антиквар пожал плечами в знак смирения перед очевидным, но без особой убежденности.
— Значит, тут замешан кто-то еще… Если Макс был, скажем так, рабочей силой, то этот «кто-то» дергал за ниточки. — Он медленно поднял руку и поднес указательный палец ко лбу. — И голова у него работает совсем не плохо.
— Таинственный игрок. И он выиграл партию.
— Пока нет, — сказал Муньос, и оба взглянули на него с удивлением.
— Картина ведь теперь у него, — возразила Хулия. — Если это не называется «выиграть»…
Шахматист поднял глаза от лежащих на столе бумаг, и девушке показалось, что его расширенные зрачки, хотя и устремленные на нее, видят вовсе не эти четыре стены со всем, что в них есть, а блуждают по некоему таинственному, далекому пространству, населенному сложными математическими и шахматными комбинациями.
— С картиной или без картины, но партия продолжается, — возвестил Муньос, показывая им листок бумаги, на котором стояло:
…Ф:Л Фе7? — Фb3+ Kpd4? —b7: с6
— На этот раз, — принялся объяснять он, — убийца указывает не один ход, а целых три. — Он подошел к своему плащу, висевшему на спинке стула, и достал из кармана походные шахматы. — Первый из них отчетливо просматривается: Ф:Л, то есть черный ферзь съедает белую ладью… Эта ладья олицетворяла Менчу Роч — точно так же, как в этой партии белый конь олицетворял нашего друга Альваро, а на картине — Роже Аррасского. — Давая пояснения, Муньос в то же время ловко и привычно расставляя фигуры на доске. — Таким образом, до настоящего момента эта черная королева съела две фигуры из находящихся в игре. А на практике, — он коротко взглянул на Сесара и Хулию, подошедших поближе, чтобы лучше видеть доску, — взятие двух фигур выливается в два убийства… Наш противник отождествляет себя с черным ферзем, когда же какая-либо другая черная фигура берет белую — как это случилось два хода назад, когда мы потеряли первую белую ладью, — то ничего особенного не происходит. По крайней мере, насколько нам известно.
— А зачем вы поставили эти вопросительные знаки после двух ближайших ходов белых? — спросила Хулия, пальцем указывая на листок.
— Это не я. Они уже стояли на карточке: убийца предвидит два наших следующих хода. Полагаю, эти вопросительные знаки — нечто вроде приглашения сделать именно эти ходы… «Если вы сделаете это, то я сделаю вот что», говорит он нам. И, таким образом, — он передвинул несколько фигур, — партия будет выглядеть так: