— На улице, — заметил Муньос, — полным-полно светловолосых женщин.
— В плащах и темных очках? — возразила Хулия. — Это могла быть Лола Бельмонте. Я в это время была у дона Мануэля, и ни ее, ни ее мужа дома не было.
— Нет-нет, — почти перебил ее Муньос. — В полдень вы уже были у меня, в шахматном клубе. Мы бродили по улицам около часа, а к вам пришли в час или чуть позже. — Он посмотрел на Сесара, и тот ответил ему понимающим взглядом, что не укрылось от внимания Хулии. — Если убийца ждал вас, то, видя, что вы не возвращаетесь, он был вынужден изменить свой план. Так что он взял картину и ушел. Может быть, это спасло вам жизнь.
— Почему он убил Менчу?
— Возможно, он не ожидал встретить ее там и просто убрал нежелательную свидетельницу. Может, он и не собирался съедать ладью черной королевой… Не исключено, что это просто блестящая импровизация.
Сесар негодующе поднял бровь.
— Ну знаете ли, дорогой мой, по-моему, «блестящая» — это уж слишком.
— Называйте, как вам угодно. Изменить тактику прямо по ходу дела, применить вариант, более соответствующий ситуации, и оставить рядом с телом карточку с записью предлагаемых ходов… — Шахматист помедлил, обдумывая сказанное. — Я успел взглянуть на нее. Надпись сделана не от руки, а напечатана на пишущей машинке — на «Оливетти» Хулии, как сказал Фейхоо. И никаких отпечатков пальцев. Тот, кто сделал это, действовал спокойно, но быстро и четко. Как часы. На мгновение девушке вспомнилось, каким был Муньос несколько часов назад, когда они ожидали прихода полиции. Ни к чему не прикасаясь, ничего не говоря, он опустился на колени возле тела Менчу и принялся рассматривать визитную карточку убийцы так же внимательно и бесстрастно, как смотрел на шахматную доску в своем клубе имени Капабланки.
— Все-таки не понимаю, зачем Менчу открыла дверь…
— Она подумала, что это Макс, — предположил Сесар.
— Нет, — возразил Муньос. — У Макса был ключ — тот самый, который мы нашли на полу, войдя в квартиру. Она знала, что это не Макс.
Сесар вздохнул, вертя на пальце перстень с топазом.
— Меня не удивляет, что полиция так вцепилась в Макса, — сказал он, хмурясь. — Просто больше уже некого подозревать. Если так пойдет и дальше, скоро некого будет и убивать… А если сеньор Муньос будет продолжать строго руководствоваться своими дедуктивными системами, знаете, что получится?.. Вы представляете себе? Вы, дражайший мой, стоите в окружении трупов, как в последнем действии «Гамлета», и приходите к неизбежному выводу: «Я — единственный, кто остался в живых, следовательно, по логике вещей, если исключить невозможное, то есть всех этих покойников, то убийца — это я…» И сдаетесь полиции.