настоящий
леший. Весь покрыт татуировками, изображающими змей, и шрамами, как будто его сто раз кусали. И у него совсем не было зубов — я чуть дуба не дал со страха, когда он на меня ощерился своими розовыми деснами. А на шее он держал настоящего удава и мне говорит: «Давай, погладь его».
— И что, ты погладил?
— А то! — Хилли до сих пор помнил ощущение холода в желудке, он не посмел возразить страшиле-лешему и тронул пальцем холодную кожу удава.
— Ну и как там, в «Приюте рептилий»?
— Противно, воняет рыбой. И знаешь что — он держит своих змей в аквариумах, их там штук двадцать расставлено вдоль стен. А еще больше змей просто валяются на земле как попало. Но самое удивительное, что они не уползают! Лежат себе смирненько, греются.
— Может, они больны? Нам не нужна больная змея.
Хилли вдруг охватило странное чувство. Вот эта девочка, его кумир, воинственная Харриет задумала отомстить за смерть брата и готова пожертвовать чуть ли не жизнью для достижения своей цели. А если бы Робин не умер? Он тогда был бы возраста Пембертона. Наверно, он дергал бы ее за волосы, или рылся в ее вещах, или смеялся над ней… И она бы вовсе не боготворила его, а может, даже ненавидела иногда, как Хилли ненавидит Пема…
Он собрал волосы в пучок на затылке и обмахнул рукой липкую от пота шею.
— Уж лучше пусть лежат себе смирненько, — заявил он. — Я тут видел по телику передачу про черную мамбу, так эта гадина вырастает до трех метров в длину, прикинь! А когда она завидит добычу, так поднимается вверх метра на два и чуть не летит по воздуху на своем хвосте, а когда настигнет, кусает прямехонько в лицо.
— А у твоего друга-лешего такая есть?
— У него всяких тварей полно, уверен, что и такая тоже имеется.
— Понятно. — Харриет замолчала, обхватив колени руками, и склонила голову. Черные волосы упали на бледное лицо, почти полностью закрыв его. Сейчас она была похожа на малолетнего китайского пирата.
— Знаешь, что нам еще нужно, — сказала она чуть позже. — Машина.
— Да, точно! — подхватил Хилли, но про себя выругался, — зря он когда-то хвастался ей, что умеет водить машину. Он искоса взглянул на подругу, потом перевел взгляд на звезды. «Нет», «не могу», «не получится» — таких слов Харриет не признавала в принципе. Он не раз видел, как она бросается в бой с яростью одержимого — наскакивает на парней вдвое выше себя, прыгает с крыш и заборов, кусается и лягается до последнего, даже если ее уже серьезно прижали. Но потом он подумал о змеях, что копошатся и извиваются в «Приюте рептилий», представил себе их красноватые, покрытые пестрым рисунком мускулистые тела, и ему стало не по себе.