— Эй, Пем, а ну-ка притормози около мормонского дома, — сказал Хилли.
— Зачем это? — спросил Пем, но притормозил.
Кертиса не было видно, на площадке перед домом стоял грузовик, но Харриет сразу же заметила, что это другой грузовик. На улице не было ни души.
— Боже, а это еще что? — вскрикнул Хилли, на секунду прервав поток своих жалоб на Эсси Ли.
— Черт возьми, там что, окно завешено фольгой? — произнес в пространство Пембертон, останавливая машину посреди улицы.
— Харриет, расскажи ему, что ты видела…
— Я даже знать не хочу, что там происходит. Может, они там порнушку снимают? Да уж, — продолжал Пем, качая головой. — И какому извращенцу понадобилось занавешивать окна фольгой?
— Слушай, Пем, давай поскорее уедем отсюда.
— Ну чего ты теперь испугался, трусишка?
— Посмотри сам.
В центре окна появился черный треугольник — невидимая рука оттянула фольгу, очевидно чтобы выглянуть на улицу. Взревев, машина с воем понеслась по улице.
Юджин проводил взглядом удаляющийся автомобиль и тихо опустил фольгу на место. У него начиналась жуткая мигрень. По щекам непроизвольно текли слезы, и когда он отступил от окна, то случайно задел батарею банок с тоником и звон падающей жести отозвался пронзительной болью в левой части головы.
Мигрени, или, как их называли в Александрии, «рвотные боли», были наследственным бичом семейства Ратклиффов. Рассказывали, что их дед, Ратклифф (слава богу, давно почивший), во время особенно сильного приступа выбил корове глаз битой. А отец Юджина так сильно стукнул маленького Дэнни, что тот пролетел через всю комнату, ударился головой о холодильник и выбил коренной зуб.
Головные боли приходили внезапно, а эта так вообще налетела ниоткуда. Конечно, в последнее время Юджину пришлось поволноваться — чего стоили одни змеи, да еще не знаешь, когда этому уроду Дайлу придет в голову наведаться с инспекцией. Просто чудо, что они успели тогда вынести всех змей наружу! Но кому понадобилось сейчас следить за ним?
Услышав на улице шум работающего вхолостую двигателя, Юджин бросился к окну, ожидая увидеть полицейскую машину или даже самого шерифа. Однако этот вызывающий светло-голубой автомобиль с откидным верхом никак не мог принадлежать полиции. Он не разглядел его марки (Юджин вообще плохо понимал в машинах), зато ясно увидел три белых лица на переднем сиденье, — один из сидевших в машине показывал рукой на его окна. Вот так штука! Может, это люди Фариша? Трясущимися пальцами он набрал номер брата, сел на табуретку и опустил голову на руки. После пятого или шестого звонка Фариш поднял трубку. Он что-то очень шумно жевал и не остановился, слушая Юджина.