– Хорошо. Обязательно позвони! – повторяет он.
По календарю начало мая, а в лесу уже почти лето. Все зелено, заливаются птицы, стрекочут сверчки, поют цикады. По поваленному непогодой деревцу живыми рыжими речушками в одну и другую сторону текут муравьи. Первые тащат ношу в дом, вторые спешат за новым грузом. На дне прозрачного серебристо-голубого ручья удивительной красоты камни. Гладкие, яркие, с кремовыми прожилками.
Почти не помню, когда я была в лесу последний раз. Наверное, с Генри и папой, еще девочкой лет одиннадцати. Отец любит природу, до сих пор регулярно ездит за грибами и ягодами. С удовольствием составляла бы ему компанию, да все некогда. Или не хватает ума строить свою жизнь так, чтобы хоть пару раз в год, пусть на часок-другой, выбираться в эту благодать.
Грегори на фоне трав и деревьев – другой человек. Он вообще, как выяснилось, совсем не такой, каким казался. Обнаруживаю в нем одно достоинство за другим и не перестаю удивляться.
Ферма оказалась простенькой, без богатейских штучек – бассейнов, ипподромов и прочих причуд. И это, как ни странно, пришлось мне по сердцу. Как-то свободнее стало дышать и Грегори показался более близким, более человечным. Раздолье и неподдельное великолепие природы для этого парня милее модных пляжей и роскошных отелей – стало быть, у него есть душа. Он невероятен, невероятен во всем!
Ферма принадлежит не ему. Ее хозяин – добросердечный вдовец, Сэмюель Винер. Видели бы вы ту неподдельную радость, которая озарила его приветливое лицо при нашем появлении!
Клетка Пуша в гостиной, и, забравшись в нее, он скоро пришел в себя после автомобильного путешествия. Моей благодарности Грегори нет предела. Мне выделили комнату с окнами на грядки, где растут цветы. Сэмюель сажает их для себя и, когда смотрит на головки с прозрачно-белыми, красными и желтыми лепестками, весь преображается.
Поразительно! Я твержу и твержу про себя – как же все вокруг поразительно. Тут легко дышится и дивно пахнет воздух. Лес величествен, могуч, добр и щедр. А роса по утрам на траве такая прозрачная, что хочется украсить ею всю себя, как бриллиантами.
Пытаюсь поймать кузнечика, но он проворней меня. Складываю руку чашечкой, замираю, подгадываю удобный момент, быстро накрываю то место, куда зеленый хитрец приземлился, но он выпрыгивает прямо из-под пальцев.
Грегори смеется.
– Зачем тебе кузнечик?
– Так. Рассмотреть.
– Лучше не мучай его. Пусть себе прыгает.
Вздыхаю. По сути, он прав.
– Ладно.
Мы сидим на подстилках, между нами салфетка, а на ней печенье и бутерброды. На свежем воздухе аппетит бывает зверский. Сэмюель, зная об этом, настоял, чтобы мы взяли перекусить. Пушик прыгает по траве и как будто безгранично счастлив. В первый день я страшно за него волновалась, поэтому не отпускала с поводка, а сегодня попробовала – он и не думает убегать! Все равно следим за ним – Грегори тоже! Мало ли что взбредет в голову моему зайке. Еще, одурев от запаха трав и свободной жизни, возомнит себя диким зверем и бросит меня на произвол судьбы. Шучу, конечно. Я-то худо-бедно пережила бы такую потерю, а Пушику, совсем не приспособленному к лесным порядкам, на воле не выжить.