– Не беспокойся. Крик Кимберли послужит мне хорошим уроком.
Я краснею. В ушах еще не стих отголосок безумного вопля.
Сэмюель смеется.
– Ладно, спокойной вам ночи.
– Спокойной ночи! – в голос говорим мы.
Когда за ним закрывается дверь, Грегори разливает остатки вина по бокалам и садится передо мной на корточки.
– Неужели я так сильно тебя напугал? – спрашивает он с таким видом, будто готов искупить вину любым способом, каким бы я ни повелела.
Усмехаюсь.
– Конечно. В противном случае я бы не заорала как сумасшедшая.
– А я подумал, ты мне подыгрываешь, лишь притворяешься, что тебе страшно…
Подыгрываешь! Вспоминаю, каким спокойным тоном он рассказывал про дикаря, с каким интересом за мной наблюдал, и берет злость.
– А сам ты что, притворялся?
Грегори тихо смеется.
– Да.
– Значит, у Джаспера не было никакого друга-хобгоблина? – Пытливо всматриваюсь в его глаза.
– Разумеется, не было. Просто я недавно прочел одну книгу, Кейта Донахью. Там как раз про все эти страсти. Презанятная вещь, скажу я тебе.
Отпиваю немного вина и успокаиваюсь, хоть и делаю вид, что сержусь.
– Как же ты мог приплести сюда Джаспера? Он погиб. Разве так делают?
Лицо Грегори становится серьезным.
– Я – да, делаю. Ненавижу, когда из умершего человека лепят нечто невозможное: был-де ангельски чист, непорочен, вспоминайте исключительно хорошее – и только с траурными глазами! Я отношусь к Джасперу как к обыкновенному человеку, не как к мраморной статуе. Могу даже сочинить про него небылицу, если кажется, что из этого выйдет неплохая шутка.
Опаляю его строгим взглядом.
– Больше не надо таких неплохих шуточек, договорились?
Грегори ставит на стол свой бокал и, выпрямляясь, приподнимает руки.
– Договорились. Пожалуй, пора спать. Особенно тебе, чтобы получше успокоилась. Пошли, я провожу тебя до комнаты. – Уверенным жестом протягивает мне руку, я вкладываю в нее свою и вдруг снова чувствую себя маленькой девочкой. Младшим ребенком в семье, папиной любимицей, драгоценностью.
В моей комнате темно, только сквозь окно проникает размыто-тусклый из-за дождя фонарный свет. Грегори не зажигает лампу.
– Раздевайся и ложись, – говорит он. – Я отвернусь.
– Гм… – Растерянно останавливаюсь среди комнаты. Что он задумал?
Грегори выжидает минуту и спрашивает:
– Можно поворачиваться?
– Э-э… нет. – Торопливо стягиваю с себя джинсы, снимаю футболку и ныряю под одеяло. – Теперь – да. – Поднимаю голову и наблюдаю за своим ночным гостем.
Он присаживается на корточки возле кровати, заботливо поправляет подушку, хлопает по ней рукой, чтобы я опустила голову, и с улыбкой шепчет: