– Стихи Йитса? Как тебе сказать… Знаешь, я сегодня прочла еще одно стихотворение, пока тебя не было. Маленькое, строк в десять, и то не до конца…
– Если не до конца, значит, я прав, – говорит Грегори. – Йитс не твой поэт.
– Да нет, ты послушай, – произношу я, почему-то все сильнее и сильнее волнуясь. – Понимаешь, если бы о том, про что я прочла у Йитса, мне сказали бы обычными словами, я, наверное, отмахнулась бы от этого разговора. А тут… Целый фонтан чувств. Хочется поспорить, доказать, что я думаю по-другому…
– Что это было за стихотворение? – немного помолчав, спрашивает Грегори.
Смущенно опускаю глаза. Нет! Не смогу я сказать ему, что стихотворение было о необходимости сдерживаться в любви, – слишком неудобно.
– Не помню… На название даже не посмотрела, а смысл сложно передать.
– Ну хотя бы… – начинает Грегори.
Перебиваю его, чувствуя себя загнанной в угол.
– Я потом его найду. Найду и обсудим, хорошо?
Грегори продолжительно смотрит на меня потемневшим многозначительным взглядом. Что он хочет сказать? Что я веду себя глупо? Или что не имею права возражать Йитсу? Или что слишком хорош вечер и жаль тратить его на бессмысленную болтовню?
– Кимберли… – неожиданно ласковым шепотом произносит Грегори, и мне кажется, что вот-вот вспыхнет та самая искорка. – Как хорошо, что ты предложила тогда… И что мы выбрались к Сэмюелю. Впрочем, мне было бы все равно… – Резко умолкает, сжимает губы, поводит бровями и медленно отворачивается.
Я гадаю, в чем дело. Изнываю от жажды отставить все обсуждения и воспоминания на свете и почувствовать прикосновение этих рук к своей потяжелевшей высоко поднимающейся груди.
Молчание затягивается. Что его останавливает? – думаю я. Может, я оказалась совсем не той, за кого он меня принимал? Разочаровала его? Меня почти охватывает отчаяние, когда Грегори вдруг уверенным движением убирает руку с моих плеч и крепко сжимает мои пальцы.
– Пойдем ко мне? В мою комнату? Покажу тебе фотографии, другие книжки?
Книжки? – звенит в моей голове. Нет, в эту минуту книжки интересуют меня меньше всего на свете. А вот комната…
Беру его за руку и не глядя на него, чтобы он не видел отражающихся на моем лице чувств, киваю.
– Пойдем.
Шагаем вверх по лестнице, и я с ужасом сознаю, что, если Грегори начнет мне показывать фотографии, я сама их отброшу, повисну у него на шее и не разожму рук, пока он не уложит меня в кровать и не начнет осыпать ласками. Перед дверью, будто сговорившись, на миг приостанавливаемся и так крепко сжимаем руки, что больше не нужно слов. Грегори подхватывает меня, и вот наконец наши губы сливаются…