– Министр в курсе случившегося, – добавив в голос напряжения, ответил Бондарев.
– И что он уже сделал для предотвращения второго взрыва?
Бондареву очень хотелось понять, какие эмоции владеют его собеседником. Но искусственный голос телефонного террориста скрадывал особенности речи.
– Министр намерен встретиться с президентом, чтобы обсудить с ним создавшееся положение.
Новый ответ Бондарева вызвал в речи телефонного террориста паузу, длившуюся не менее пяти секунд, после чего его голос произнес:
– В таком случае пусть обсуждает быстрее. У вас осталось не так уж много времени. Если в течение этого дня ваш ЦБ не успеет перевести мне мои деньги, ровно в двадцать четыре часа вы получите под Москвой второй Чернобыль. И еще, дежурный, на станцию понаехали пожарные и журналисты. Их я еще терплю. Но если здесь появятся бойцы вашего спецназа, я буду расценивать это как отказ правительства выполнить мои требования и немедленно взорву реактор. Можешь не сомневаться, я это сделаю. Так и передай это своему министру.
– Спецслужбы не подчиняются нашему… – «министерству», – хотел добавить Бондарев, но, услышав короткие гудки разъединения, оборвал недосказанную фразу.
К нему сейчас же подошли министр МЧС и ответственный дежурный. И министр, заглянув в окаменевшее лицо начальника оперативного отдела «Вымпела», с опаской спросил:
– Петр Валентинович, что-то случилось?
Бондарев поднял на него тяжелый взгляд и произнес:
– Он узнал мой голос.
24. ОВЧИННИКОВ
Борт транспортного вертолета Ми-8,
16 августа, 01.20
Взрывотехники во главе с Терентьевым, как и мои ребята, в полете пристроились спать. Правильное решение. Поспать этой ночью нам уже вряд ли удастся, а организм, он не двужильный и требует отдыха. Мне же упорно не спалось. Стоило мне закрыть глаза, как я представлял себе объятую пламенем пожара атомную электростанцию и мечущихся по ней перепуганных людей. Углов, по-моему, тоже не спал, хотя я и не видел его лица, так как он сидел впереди меня, ближе к пилотской кабине. Как же мне хотелось узнать, о чем он в этот момент думает. Но приставать к нему с вопросами я, разумеется, не стал.
Не могу сказать, сколько времени мы так летели. По моим ощущениям, прошло около двадцати минут после вылета, когда из кабины в десантный отсек выглянул один из пилотов и призывно махнул мне рукой. Я живо поднялся с места, и тут выяснилось, что пилот подает жесты не мне, а сидящему передо мной генералу. Я тронул его за плечо. Углов сейчас же открыл глаза – все-таки спал или сосредоточенно думал, – увидел жестикуляцию пилота, поднялся с кресла и скрылся в кабине. Мои парни тоже открыли глаза. Даже во сне почувствовали движение в салоне – молодцы. А может, это я, вставая с места, потревожил их.