Одна только мысль о нейронах, развивающихся в кожной ткани Менискуса, заставила Мэдди передернуться от отвращения. Вот где собака зарыта, подумала она. Кризис Менискуса не имел никакого отношения к СЕ. Или к Бонус. Менискус неделями подготавливал для этого почву. Она просто упустила это из виду, потому что астроциты оказались большими, если сравнивать их с другими веществами — взять хотя бы молекулы серотонина! — такими большими, что Мэдди попросту не увидела их. Но они росли, в противовес всем закономерностям развития взрослого человека, превращаясь в этакий придаток его центральной нервной системы. А потом в один прекрасный день нагрянул незваным гостем ложный раздражитель — и новая система заработала на полную катушку.
— Ты ничего с ним не делала. Просто ты запустила механизм, — тихо произнесла Мэдди, обращаясь к Бонус, но едва ли та что-нибудь услыхала. Бонус уже успела скрыться на кухне. Мэдди заговорила громче. — Бо, можно тебя спросить кое о чем?
— А можно мне поиграть с клейкой тянучкой после того, как я закончу свое математическое приключение?
— Надеюсь, ты не собираешься снова устроить возню с Зумом? Потому что ветеринар грозится донести на меня в Американское общество защиты животных, если история повторится.
— Это твой вопрос?
— Что?
— Ты сказала, что хочешь спросить меня о чем-то.
— Да, верно. Меня интересует, что ты сказала моему подопытному тогда в лаборатории. Мне известно, что ты дала ему свой волчий зуб — а он очень ценный и особенный, чтобы дарить его кому попало, Бонус.
— Он мой. Кому хочу, тому и даю. Ой, горячо как!
— Бонус, положи пирожное на тарелку и перестань уходить от ответа. Что именно ты сказала Менискусу?
— Я уже говорила тебе. Я сообщила Менискусу о его правах. Хотя особого интереса это у него не вызвало.
— Но он заговорил с тобой, Бо. Ты хоть понимаешь, как это важно?
— Он не сильно разговорчивый. Хочешь, я поговорю с ним снова?
— Нет! Ни в коем случае. И вомни, ты дала обещание больше туда ни ногой! Лучше тебе его сдержать, а то не поздоровится.
— Как пожелаешь, — прошамкала Бонус, набив рот пирожным.
— Я просто пытаюсь понять, не было ли чего-нибудь такого в твоих словах, что могло бы оказаться искрой. Или же дело было в тебе самой. Ты ведь знаешь, он едва не умер в тот день.
— Я тут ни при чем, это ты засунула в него все эти вирусы!
— Конечно, милая, здесь нет твоей вины. Знаешь, временами у меня просто руки опускаются, я совершенно не понимаю твоих желаний. Взять к примеру эту историю с мышью. Почему ты решила спасти ее?
— Но ведь больше никто не захотел! Зачем тебе понадобился крысолов? Можно ведь просто посадить мышку в картонную коробку, вынести наружу и отпустить.