Всякий, кто видел газеты, листовки или иные материалы тех лет, не сможет ошибиться относительно того, как формулировали свои цели враждующие стороны. Предельно сжато они выражены на знаменах в буквальном смысле этого слова: с одной стороны - «Да здравствует мировая революция», «Смерть мировому капиталу», «Мир хижинам, война дворцам», с другой - «Умрем за Родину», «Отечество или смерть», «Лучше смерть, чем гибель Родины» и т. д.
В свете этого многое, в том числе и состав активных участников войны, становится более понятным. «Помещики и капиталисты», против которых вроде бы велась война (если понимать под этим конкретных лиц, а не абстрактные понятия), и без того довольно немногочисленные, в большинстве бежали за границу сразу после Октября (а многие и после Февраля), а рядовыми участниками белого движения большевики воспринимались, прежде всего, как антинациональные элементы.
Такое отношение сложилось еще до революции. Да и как еще можно расценить деятельность людей, желающих во время войны поражения своему отечеству, особенно с точки зрения боевого офицера и патриота? Тем более что большевистская агитация на глазах разлагала армию, натравливая солдат на офицеров. Особенно усилился этот процесс после Февральской революции. На, фронте ежедневно происходили расправы с офицерами - избиения и убийства. Осенью положение офицеров еще более ухудшилось. Для иллюстрации того, как чувствовали себя сами офицеры, стоит привести хотя бы рапорт от 28 сентября 1917 г. командира 60-го пехотного Замосцкого полка М. Г. Дроздовского начальнику 15-й пехотной дивизии: «Главное считаю долгом доложить, что силы офицеров в этой борьбе убывают, энергия падает и развивается апатия и безразличие. Лучший элемент офицерства, горячо принимающий к сердцу судьбы армии и родины, издерган вконец; с трудом удается поддерживать в них гаснущую энергию, но скоро и я уже не найду больше слов ободрения этим людям, не встречающим сверху никакой поддержки. Несколько лучших офицеров обращались ко мне с просьбой о переходе в союзные армии. Позавчера на служебном докладе о положении дел в команде закаленный в боях, хладнокровнейший в тяжелейших обстоятельствах офицер говорил со мной прерывающимся от слез голосом - нервы не выдерживают создающейся обстановки. Я убедительно прошу Ваше превосходительство довести до сведения начальства и Временного правительства, что строевые офицеры не из железа, а обстановка, в которой они сейчас находятся, есть не что иное, как издевательство над ними и сверху, и снизу, которое бесследно до конца проходить не может. Если подобный доклад приходится делать мне, командиру полка одной из наиболее дисциплинированных, в наибольшем порядке находящейся дивизии, то что же делается в остальной русской армии?» Рапорт этот тем более красноречив, что его автор - тот самый Дроздовский, который после развала армии, собрав несколько сот добровольцев, пешком отправился с ними из Румынии на Дон, где стал одним из виднейших руководителей Добровольческой армии.