— Следуйте за мной, — радостно чирикает Верил. — Мы выйдем на заднюю террасу через дверь для слуг. Не бойтесь, я не заставлю вас натягивать форму.
* * *
Мы стоим на газоне неподалеку от розовой аллеи леди Эшбери. Она выглядит до удивления знакомой, только к лестницам добавились пандусы. Теперь, по словам Верил, здесь работает целая команда садовников, главная задача которых — поддерживать окрестности в неизменном виде. У них полно дела: собственно сад, лужайки, фонтаны, ограды. Летний домик.
Летний домик оборудовали по приказу Тедди — он приезжал сюда в двадцать третьем. Просто преступление, заявил Тедди, так запустить озеро — жемчужину имения. Он уже предвкушал, как гости будут кататься на лодках, а поздно вечером глядеть на звезды. Сказано — сделано, и к апрелю двадцать четвертого, когда мы все переехали в Ривертон, домик был почти готов, ждали только известняк из Италии, да мешали весенние дожди.
В день нашего приезда тоже было мокро. Нескончаемый проливной дождь начался, как только мы въехали в Эссекс, и не прекращался до самого Ривертона. Болота переполнились, леса отсырели, и когда автомобили свернули на подъездную дорожку, мы не увидели дома. Во всяком случае, с первого взгляда. Он был настолько скрыт густым туманом, что проявлялся медленно, как на фотобумаге. Когда мы подъехали поближе, я протерла рукой запотевшее стекло и всмотрелась в окно детской. Меня охватило странное чувство, будто где-то там, внутри, хлопочет Грейс пятилетней давности: накрывает на стол, одевает Ханну и Эммелин, выслушивает советы Нэнси. Там — и тут, тогда — и сейчас, в водовороте времени.
Первый автомобиль остановился, и из тумана выплыл мистер Гамильтон с черным зонтом в руке, чтобы помочь Ханне и Тедди выйти из машины. Вторая машина поехала к задней двери. Затормозила. Я накинула капюшон, кивнула водителю и бегом поспешила к дому.
Может быть, всему виною дождь. Может быть, если бы небо сияло голубизной и в окна светило бы яркое солнце, дом не показался бы нам таким заброшенным. И хотя прислуга под руководством мистера Гамильтона сделала все, что могла — даже за часами помыли, похвасталась Нэнси, Ривертон стоял в запустении. Невозможно было за пару месяцев исправить то, что разрушалось годами с молчаливого согласия мистера Фредерика.
Больше всего расстроилась Ханна. И немудрено. Увидев, что сталось с домом, она снова ощутила, как одинок был Па в последние годы. Снова обвинила себя в том, что вовремя с ним не помирилась.
— Только подумай, как он жил, — сокрушалась она, пока я готовила ее ко сну. — А я сидела в Лондоне и ничего не знала. Эммелин частенько подшучивала над ним, но мне и в голову не приходило… Только представь, Грейс! Только вообрази, как он был несчастен. — Она помолчала и добавила: — Вот что выходит, если человек живет не своей жизнью.