— Спасибо, мистер Гамильтон. Как вам всем известно, миссис Лакстон глубоко переживает другое несчастье, случившееся недавно на берегу озера. Я думаю, будет только милосердно, если мы на время скроем от нее новую трагедию. Не стоит расстраивать ее еще больше. Не сейчас, пока она носит ребенка. Уверен, вы все меня поддержите.
Прислуга молчала, а Тедди продолжал:
— Убедительно прошу вас не упоминать при миссис Лакстон ни мисс Эммелин, ни аварию. И обратить особое внимание на то, чтобы газеты с описанием катастрофы не лежали там, где она на них может наткнуться.
Он помолчал, снова обвел нас взглядом.
— Все понятно?
Мистер Гамильтон заморгал, словно приходя в себя.
— Да. Да, сэр.
— Вот и хорошо.
Тедди торопливо покивал, говорить больше было нечего. С угрюмой улыбкой он вышел из кухни.
Миссис Таунсенд оглядела всех круглыми глазами.
— Он что… вообще не скажет мисс Ханне?
— Похоже на то, миссис Таунсенд, — подтвердил мистер Гамильтон. — Во всяком случае, пока.
— Так ведь не кто-нибудь — сестра…
— Таков приказ, миссис Таунсенд. — Мистер Гамильтон вздохнул и потер кончик носа. — Мистер Лакстон для нас такой же хозяин, каким был покойный мистер Фредерик.
Миссис Таунсенд открыла было рот, чтобы возразить, но мистер Гамильтон оборвал ее:
— Вы не хуже меня знаете, что распоряжения хозяина не обсуждаются. — Он снял очки и начал яростно их протирать. — Независимо от того, что мы думаем о них. Или о нем.
Позже, когда мистер Гамильтон поднялся наверх сервировать ужин, миссис Таунсенд и Нэнси поймали меня в столовой для слуг. Я как раз чинила серебристое платье Ханны. Миссис Таунсенд села справа, Нэнси — слева, как два стражника, готовых отволочь меня на виселицу. Кинув опасливый взгляд на лестницу, Нэнси сказала:
— Тебе надо все ей рассказать.
Миссис Таунсенд согласно кивала.
— Не по-людски это. Родная сестра. Мисс Ханна должна знать.
Я вколола иглу в катушку серебристых ниток и отложила платье.
— Ты же ее горничная, — шептала Нэнси. — Она к тебе всегда хорошо относилась. Кому как не тебе…
— Скажу, — тихо пообещала я.
На следующее утро я, как обычно, нашла Ханну в библиотеке. Сидя в кресле у дальней стены, она глядела сквозь стеклянные двери на старое кладбище. Так засмотрелась, что даже не слышала, как я вошла. Я подошла поближе и остановилась у второго кресла. Лучи восходящего солнца уже проникли в библиотеку и золотили лицо Ханны, придавая ему почти неземной вид.
— Мэм, — тихонько позвала я.
— Ты пришла рассказать мне про Эммелин, — не повернув головы, откликнулась Ханна.
Я ответила не сразу, пораженная.